Судья объявляет начало заседания. Сторону обвинения представляет адвокат. Он предоставляет суду какие-то справки, медицинские заключения, счета за лечение. Адвокат зачитывает документы, сыплет медицинскими терминами, большая часть из которых мне непонятна. Из всей обвинительной речи я делаю вывод, что пострадавший мужчина жив, но находится в тяжёлом состоянии. За границей ему сделали несколько операций, но в результате аварии он стал инвалидом.
Вслушиваюсь в каждое слово. Самое важное для меня, что этот человек жив, но настораживают слова об инвалидности и разрушенной карьере. Панический страх перед решением судьи множится чувством вины за покалеченную жизнь.
Мой адвокат, молоденькая девушка, смотрится убого. Не нужно быть специалистом в юриспруденции, чтобы понимать, что представитель обвинения – акула, а мой – маленькая беззубая рыбёшка. Она тоже предъявляет суду выписки из моей карты, медицинские заключения. Однако адвокат настаивает, что эти документы никакого отношения к делу не имеют, что это манипуляция и игра на чувствах, которые не чужды даже самым беспристрастным судьям. В результате часть справок к делу приобщать отказываются.
Я была уверена, что за одно заседание вопрос не рассмотрят, что будут тянуть, дожидаясь, когда станут понятными последствия для здоровья пострадавшего. Но всё происходит довольно быстро. То ли не хотят откладывать на период отпусков, то ли дело простое и нечего там разбирать за два заседания. Суд удаляется для совещания.
Сижу ни жива – ни мертва. Сердце бьётся, как птица в клетке. Я осознаю, что виновата, что сломала человеку жизнь, что моя беспечность должна быть наказана. Уже даже не надеюсь на оправдательный приговор, разве что случится какое-то чудо. Но беременность и обморок в момент аварии, по заверению адвоката, должны учесть как смягчающие обстоятельства, а потому условный срок всё ещё кажется мне вполне возможным. А если срок дадут реальный, то по статье мне светит до трёх лет. Это страшно – малыш родится в тюрьме и проведёт два с половиной года жизни без мамы. Узнает ли он меня, когда я освобожусь? Надеюсь, что да, ведь у малышей с мамами есть особая связь… Да и всегда остаётся шанс условно-досрочного освобождения.
Время ожидания тянется невыносимо медленно. Снова и снова перебираю в памяти все возможные варианты исхода суда. Настраиваюсь на худшее, а если приговор окажется мягче, то я смогу просто порадоваться.
Три года. Как прожить эти три года? Вдали от семьи, от малыша. Университет придётся бросить. Смогу ли я потом восстановиться? Мысли носятся в голове какими-то обрывками, перескакивают с одного на другое. Не могу представить, как это – три года провести в тюрьме. Мои друзья закончат учёбу, получат дипломы, устроятся на работу, а я будто выпаду на целых три года из жизни!