Каньякумари — город в индийском штате Тамил Наду, самая южная точка полуострова Индостан и место слияния Аравийского моря, Бенгальского залива и Индийского океана.
Эрнакулам — часть города Кочин, штат Кералалунги — кусок разноцетной (часто полосатой или клетчатой) ткани, обматываемый вокруг бедер; традиционная мужская одежда индийского югабрахманы (брамины) — члены высшей варны (сословия) индуистского общества, чаще всего посвящающие жизнь богослужениюракшас — демон-людоед, злой дух в индуизме.
Салем — город в штате Тамил Наду.
Важно: двери в индийских поездах обычно не запираются
О, как она танцевала!..
Её руки извивались, подобно паре змей, стройный стан был гибок, как лиана, а маленькие ступни самозабвенно отбивали ритм под стук барабанов.
Как она пела!
Даже колокольчики гунгру, рядами обвитые вокруг соблазнительных тонких щиколоток, своим серебряным звоном не могли соперничать с нежностью её голоса.
Луноликой Салихе не было равных при дворе. Юная обольстительница знала, насколько она красива, и пользовалась этим вовсю. Она игриво взмахивала ресницами — чёрными стрелами, а на её пухлых розовых губах расцветала самодовольная улыбка. Один только взгляд был способен воспламенить даже потухшую свечу — что уж говорить о бедных мужских сердцах, обращённых в пепел!.. Однако сердечко самой танцовщицы было отдано тому, кто, ласково улыбаясь, наблюдал сейчас за её пленительным танцем.
Закончив выступление, Салиха почтительно склонилась перед своим единственным зрителем — великим императором. Он махнул рукой музыкантам, и те бесшумно выскользнули из залы, оставив властелина и танцовщицу наедине.
— Когда я смотрю на тебя, милое дитя, то забываю обо всех невзгодах, — молвил он, ободряюще кивнув ей. — Твой танец завораживает, как все природные стихии. Ты и огонь, и вода, и ветер одновременно… Чем же тебя отблагодарить? — император подкрутил кончики усов.
— О владыка мира, ваша похвала мне дороже любых сокровищ, — смиренно потупив взор, отозвалась Салиха, хотя душа её беззвучно кричала: «Только позови! Дай один-единственный знак, что ты желаешь меня, и я буду самой благодарной твоей рабыней, самой нежной и страстной возлюбленной, я буду принадлежать тебе до конца своих дней!»
Иператор снял с мизинца золотой перстень с изумрудом и протянул танцовщице.
— Эта безделушка не идёт ни в какое сравнение с твоим дивным даром, но надеюсь, тебе она придётся по вкусу. Ступай, и да хранит тебя Аллах!
Пытаясь скрыть разочарование, Салиха бросилась вон.
Другие танцовщицы встретили её заливистым смехом.