– Да я пытаюсь. Изо всех сил, – шепчу ей и шумно выдыхаю, вновь привлекая внимание отца своим возбуждённым состоянием.
– Обещаешь стать любящей мачехой для моей слишком чувствительной дочери? – папа улыбается.
– Обещаю, – Элеонора обвивает шею папы руками, прильнув к нему всем телом. – Обещаю, любимый.
Они целуются, и Маргарет резко достаёт из пачки салфеток одну, протянув мне. Машу платочком и прикладываю его к лицу, а Маргарет закатывает глаза и мягко улыбается. Слышу аплодисменты, а мои голубки начинают спускаться вниз по лестнице. Принимают поздравления, и папа аккуратно отходит в сторонку, приблизившись ко мне.
– Что с тобой такое? Ты же не плакала даже тогда, когда смотрела Титаник, – папа касается моего плеча, и я, не выдержав, бросаюсь к нему на шею.
– Я просто так рада за тебя, – обнимаю его крепче, и он прижимает меня к себе, опустив ладони на мою спину. – Вы такие счастливые. Всё такое красивое. Сказка. Мне так понравилось здесь всё украшать, – оглядываюсь, улыбаясь, и папа дарит мне двусмысленную улыбку. – Что?
– Может, тебе тоже пора замуж? – он поворачивает голову вправо, найдя глазами Вильяма, беседующего с другими свидетелями. – Как думаешь?
– Ну, па-ап, ты чего, – закатываю глаза, моментально вспомнив наш с Вильямом разговор прямо перед церемонией. А я ведь был готов сделать тебе предложение, если бы ты призналась, что ждала этого. – Мне это вовсе не интересно. Кофейня работает, и я тоже, и собираюсь работать дальше, нужно устроиться по жизни для начала, а уже потом… У меня вся жизнь впереди.
– А у меня, то есть, уже всё, занавес? – папа смеётся, и я легонько толкаю его в плечо, не заметив Раска, подкравшегося ко мне сзади. – Можно ведь совмещать семейную жизнь и карьеру, не думала об этом? – добавляет шёпотом, хитро прищурившись, и переводит взгляд на Вильяма. – Виль, мы как раз говорили про свадьбу. Что думаешь?
Папа, я тебя когда-нибудь прибью.
– Свадьба прекрасная. Приятно видеть вас с Элеонорой счастливыми, Генри, – Вильям обнимает меня сзади, протянув руку вперёд для рукопожатия. – И спасибо за возможность быть одним из свидетелей. Для меня это честь.
– Ну, как же иначе, если моя дочь – свидетельница, – пожав руку Вильяму, папа просовывает ладонь в карман брюк и хитро ухмыляется, а я дарю ему один недобрый взгляд. Один можно. – Ладно, отдыхайте. Всё самое скучное осталось позади, – он коротко смеётся, заставляя нас мягко усмехнуться, и оставляет меня наедине с моим несносным свидетелем.
– А я и не знал, что ты такая ранимая, solsken, – игриво произносит Вильям, склонившись над моим ухом.