– Я не кащейский приспешник! – попытался оправдаться он. – Я Иван и фамилия моя Дурак!
– Ну да! – не поверила девушка. – Чего ж ты тогда за мной охотишься?
– Не охочусь я за тобой, леший тебя подери! Я вообще сюда случайно попал. По делу, можно сказать.
– По делу, говоришь? – девушка внимательно посмотрела ему в глаза, и Дураку показалось, что она ему душу наизнанку выворачивает.
– Ну ладно, – сказала наконец девушка, удовлетворенная содержанием Иванушкиных мыслей.
И в ее голосе больше не чувствовалось неприязни. Но она как-то странно смерила Иванушку взглядом, и он заметил, что ее щеки тоже тронул едва уловимый румянец. Но, может, это ему только показалось.
– Вообще-то, мне уже пора, – сказала девушка после непродолжительной паузы, но без прежней уверенности. – Видишь ли, за мной гонятся, так что побеседуем как-нибудь в следующий раз.
С этими словами она нажала на что-то в кабине лифта пальчиком и дверцы закрылись, отрезав Иванушку от таинственной незнакомки.
– Эй! – Иванушка попытался раздвинуть дверцы руками, сбросив внезапное оцепенение, но они не поддавались. – Тебя как звать-то?
Но в ответ раздалось лишь знакомое скрежетание и шелестение невидимых тросов. В сердцах Дурак стукнул в дверцы кулаком и сел на пол, прислонившись спиной к бетонной балке. Свежий ветер подул, поднимая пыль с кирпичей, а Иванушка так и сидел, призадумавшись, и прекрасный образ увиденной девушки не выходил из его буйной головушки. Что-то подсказывало ему, что надо бы ей как-то помочь. Мужик ведь все-таки. Какой-никакой.
И тут Дурак увидел кнопку на стене. Он вскочил на ноги и стал остервенело нажимать на нее, твердо уверенный, будто что-нибудь произойдет, поскольку ничего другого делать ему и не оставалось. Через минуту доброе, знакомое скрежетание возвестило о прибытии лифта. Но, когда дверцы открылись, кабина оказалась отнюдь не пуста. Напротив, она была битком набита людьми. Человек пять или шесть черных кащеевцев теснились там, пока дверцы не открылись. После этого они всей гурьбой вывалились наружу, стараясь, главным образом, придавить Иванушку.
Они прижали его к торчащей балке и, наверное, так и раздавили бы, но трухлявая балка не выдержала напора и развалилась, а вся весёлая компания посыпалась на улицу.
Несмотря ни на что, в руке у Ивана все еще была верная труба, и он ее не выпустил. Приземлившись, он сразу вскочил на ноги и принялся орудовать ею, раскидывая кащеевцев направо и налево. Главным образом, конечно же, налево.
Когда остался всего один живой кащеевец, Иванушка прижал его ногой к бетонной стене и спросил: