– Вуаля! – подпрыгнула она на стуле и отхлебнула из кружки – Теперь пиво начинает быть почти реальным. Правда, это гораздо вкуснее, чем то, что я пила… в оффлайне. Попробуешь?
– Ну… в качестве эксперимента – может быть. Но не сейчас.
– В смысле? То есть, я поделилась с тобой великой тайной, а ты вот так обошелся с ней?
Раздосадованный голос Лин заставил меня вспомнить, что я общаюсь с женщиной и как бы пора вести себя соответствующе. Я снова напустил на себя некую расслабленность и произнес:
– Только ради тебя, красотка.
Лин прищурилась и ее тонкие губы растянулись в довольной, триумфальной улыбке. Я уже начал узнавать это выражение ее лица – хищное, будто грызун уже выбрался из норки и вот-вот станет ее обедом. Чтобы отогнать от себя какое-то странное чувство опасности, я быстро провел рукой перед глазами – экстренное отключение.
Фу, твою мать, как же это неприятно. Вместо плавного переключения меня резко, как в сугроб после бани, окунуло в темноту комнаты, я подскочил на кровати, как после кошмара, и нахлынувшая реальность пробрала меня до дрожи. В правое ухо ворвался вой под гитару во дворе, которым местные праздновали утихший дождь, в левое – голос матери, которая болтала с подругой по телефону, во рту оказалось мерзко и сухо – видимо, открыл рот, пока лежал, голова кружилась от резкого отключения. Я несколько раз закрыл и открыл глаза. Так, пить у меня нечего, да и я не хочу – это маленький спектакль, чтобы не обижать Лин. Но что я буду делать дальше? Я со времен университета не гулял с девушками, еще и такими харизматичными. Выключить дрим-визор, сделать вид, что отключился от сервера? О, сейчас самым большим искушением, наряду с запрещенными яблочками самого господа Бога, было отключиться, покинуть некомфортную ситуацию…
Вдруг меня словно окатило ледяной водой. Так вот оно что! Она играет со мной. Ей нравится, что я так неуклюже пытаюсь строить из себя мачо. Для нее наше знакомство – это такая шутка, такое самоутверждение, навязанный мне сценарий, где я – послушный болванчик в ее руках. Я нервно снял дрим-визор, надел очки и включил настольную лампу. Она страшненькая в жизни – это сто процентов. Наверняка страшненькая школьница водит меня за нос, чтобы хоть где-то побыть смелой и развязной. Ну уж нет. В эту игру могут играть двое.
Я поднялся, и, качнувшись – голова кружилась от экстренного отключения – залез в старенький шкаф, хранивший мой скудный гардероб. Где-то внизу стояла бутылка виски, подаренная мне «тайным Сантой» (игра, в которой сотрудники офиса перед новым годом дарят другу подарки, тайно вытаскивая бумажечки с именами) во времена моей работы в офисе. Идиотская игра этот «тайный Санта» – за редким исключением все дарили друг другу алкоголь, виски – если в бумажке было мужское имя, мартини – если женское. Вот и у меня с тех пор пылилась эта бутылка, горлышко которой выглядывало из-за кучи небрежно засунутых в шкаф носков. Я нервно отодрал акцизную марку и открутил крышку. Резкий запах спирта вызывал отвращение, но я отбросил его и сделал глоток. Резкий обжигающий вкус заставил меня вздрогнуть и скривиться – варварское потребление напитка, предназначенного для неспешного потягивания за беседой из стакана, в котором непременно должны быть кубики льда совсем не прельщало, но сейчас мне нужна была лишь эта жидкая, мерзкая уверенность в себе. Выдохнув, я сделал еще глоток, и, когда засунул бутылку обратно в шкаф, уже чувствовал, как тепло расползается по моему телу, а мозг начинает медленно погружаться в пучину этиловой расслабленности. Я снова лег, в спешке забыв выключить лампу и снять очки, после чего медленно погрузился в иную реальность, перед отключением услышав фразу матери «А что Витя? Витя как всегда…»