Его моя девочка (Смелик) - страница 45

Дверь нужной квартиры не только оказалась не заперта, но даже ещё и приоткрыта, а Пожарский торчал в прихожей. Лиза действительно наткнулась на него, как только вошла.

– О-о-о Лизбет! – увидев её, воскликнул Алик, заулыбался широко и радостно, оттолкнулся от стенки, которую подпирал спиной, шагнул навстречу. – Вот ты – настоящий друг. Не то что этот тварина. Даже дозвониться до него не могу. Тупо не отвечает. Вот же скот.

Это он про Ника?

– Ли-избет, – в который раз пропел Пожарский почти уже у самого уха, качнулся, оказался совсем уж близко, и Лиза отступила.

Няшные щеночки вовсе ни при чём, никто его не кусал, и, наверное, уже по интонациям в телефоне можно было определить, просто она и предположить не могла.

– Ты напился что ли?

– Ну да, – невозмутимо подтвердил Алик, тоже отступил, упёрся рукой в дверь, и та захлопнулась, а он опять покачнулся, но удержался. – А нельзя? – И тут же страдальчески выгнул брови. – У меня, может, причина уважительная. – Добавил упавшим голосом. – Страшное горе.

– Что случилось? – по-настоящему встревожилась Лиза, даже испугалась немножко.

Пожарский шмыгнул носом, отвёл взгляд в сторону, сообщил патетично:

– Бросили меня.

О господи! А она уже столько всего напридумывать успела. Хотя и сейчас, возможно, не так поняла.

– Кто?

– Не скажу, – мрачно заявил Алик. – Тайна.

Значит, всё-таки та неизвестная девушка. Конечно, трагедия, но не настолько масштабная, чтобы называть её страшным горем. А в случае с Пожарским вообще не слишком-то верится, что из-за подобного он способен настолько сильно переживать – напиться и вот так стенать. А ещё жутко хочется узнать, кто она.

– Почему тайна-то?

– Да потому что! – возопил Алик. – Лизбет, ты чё, не понимаешь? Меня и бросили? Хрень какая. Ты в подобное можешь поверить?

– Не знаю, – Лиза пожала плечами. – Наверное, со всеми такое случается.

– Я – не все, – категорично отрезал Пожарский, надулся обиженно, но быстро сменил интонации. – Ладно, пошли. Чего тут стоять? – глянул в сторону кухни, но почти сразу передумал. – Не, лучше туда. – Подошёл к двери в комнату, распахнул, повторил: – Проходи.

И сам ввалился первым, потом развернулся, оглянулся через порог и, увидев, что она застыла в раздумье, протянул обиженно, совсем как ребёнок, наморщившись и опять надув губы.

– Ну ты чего, Лизбет? Ну, проходи. Тут хоть сесть есть куда. А стоять я сейчас не могу. Тяжело. Ты ж понимаешь. Мне вообще тяжело. Хре-но-во, – пояснил он, чётко разделив по слогам, уставился в глаза. – А ты тоже хочешь меня бросить, да?

И, не дождавшись ответа, прошёл вглубь комнаты, плюхнулся на кровать, кажется действительно не в силах больше стоять. Наклонился вперёд, упёрся в колени локтями, обхватил ладонями голову и исподлобья снова уставился на Лизу.