Спускаюсь в подвал, выбираю самую забитую шлюху, так похожую своим страхом на Веронику, и отрываюсь по полной. Крики боли не слышу, в голове, как заезженная пластинка, звучит голос Захратовой принцессы: «Я, жена Дамира Захратова! Чтобы ты со мной не сделал, куда бы не спрятал, Мир достанет тебя из-под земли и вырежет твоё гнилое сердце, а затем заставит его сожрать! Он будет долго отрезать от твоего гнусного тела по кусочку за свою жену и детей!» Сука! Это я буду резать его на куски! Это он будет жрать своё сердце, обливаясь кровавыми слезами!
Отбрасываю изуродованное тело, хрипящее на последнем издыхании, вытираю разорванным платьем с себя кровь и выхожу вон, совсем не насытив монстра внутри. Можно было взять ещё одну блядь, наплевав на закон Илхона не портить товар, но накормить своего голодного зверя могу только Вероникой, а её запретил трогать друг.
— Ты что натворил? Куда влез? — набрасывается Илхом, как только захожу в главный зал. — Как мог подставить себя и меня? Думаешь, Захратов простит похищение жены и детей?
— Он не узнает, кто их похитил, — небрежно бросаю, наливая в стакан коньяк. — Я пустил его по ложному следу.
— Совсем дебил! Знаешь, кто за ним стоит?! Они весь мир перевернут, дороют до ада, но семью найдут! Ты уже труп! Ты и мне приговор вынес! У меня жёны, дети! Они почему должны платить за твою дурь?! По какому праву ты принёс в мой дом смерть?!
— Ты рано истеришь, брат, ведёшь себя, как испуганная ослица, — прерываю его поток слов. — Твоё участие известно только мне, а живым я Захратову не дамся. Даже если он вычислит меня, правда умрёт со мной.
— Больше не брат, — поднимается с дивана Илхом. — Долг жизни отдан. Больше я тебе ничего не должен. С женой Захратова разберусь сам, а с детьми придётся решать тебе. Дружеский совет напоследок — выкинь планы мести и пристрой наследников Дамира в заботливые руки. Может, хорошее отношение к детям смягчит гнев зверя и спасёт хотя бы невиновных людей.
— Мы договаривались, что Вероника моя! — взрываюсь, чувствуя наёб со стороны бывшего брата. — Я не уйду без неё!
— Ты уйдёшь сам, или тебя выпроводит моя охрана! — рубит Илхом. — Веронику я забираю себе! Это твоя плата за предательство! Забудь о том, что нас когда-то связывали общие дела! Здесь тебе больше не рады!
Я ухожу, тем более о нападении становится известно Миру, и мне стоит поспешить, чтобы не вызвать подозрение. Снова придётся притворятся, навешивать на лицо страдальческую мину, поддерживать, помогать искать. Наверное, во мне погибает звезда театральной сцены.