От меня отстают, то ли потеряв интерес, то ли просто устав и заснув, и я всю ночь ухаживаю за мальчишкой, меняя компрессы и вливая в рот мутную жидкость, оставшуюся от ужина. К утру дыхание парня становится ровнее, судороги не прошивают тело, и я про себя благодарю Бога за то, что позаботился о нём.
С первыми лучами солнца начинается мой ад. Вся вчерашняя нагрузка оказалась малой частью того, что надо сделать. Целый день таскаю воду, перегибаясь в сторону ведра, отскребаю в казарме полы, торопясь, пока мужчины ушли, отмываю котлы, выношу нескончаемый мусор. От голода сводит желудок, от грязной воды схватывает живот, от чрезмерной физической нагрузки ломит тело, а от удушливой жары кружится голова.
Получаю в спину пинок ногой, когда сажусь отдохнуть, падаю на четвереньки и слышу в спину мужской смех. Кое как поднимаюсь, хватаю ведро и из последних сил делаю рывок, сбегая со двора. Громкий гогот ещё долго сопровождает меня, и я безумно рада, что в прорезь хиджаба виднеется посиневшая отёчность и красный, загноившийся глаз.
Уже к ночи, сидя на лежанке, глотаю лепёшку, не чувствуя вкуса, обматываю стёртые руки и ноги мокрой тканью, провожу процедуры с парнем и проваливаюсь в черноту. Минус один день, и я всё ещё жива.
Дамир
Меня раздирает от злости, бешенства, чувства предательства и беспросветного страха. Кто посмел? Для чего? А, главное, где моя семья? Первый, кто приходит в голову, это Шахим. Именно ему больше всего нужен такой расклад. Именно он мог разыграть такую карту. Именно он всеми силами старался удержать меня подальше от дома.
— Если это ты, я убью тебя, Шахим! — ору в трубку, как только слышу его голос. Может надо быть хитрее, показать наличие самообладания, но его нет и в помине. Какое самообладание, когда я не знаю, что с моими детьми и малышкой. — Я вырежу твоё сердце и заставлю тебя его сожрать!
— Эй, эй, брат. Не понимаю, в чём меня обвиняешь, — перебивает араб, сползая на визг в конце каждого слова. Всей своей тональностью показывает возмущение. — Объясни сначала, что случилось.
— На дом напали. Всех убили, а Нику с детьми похитили. Лучше тебе признаться, Шахим, и вернуть мою семью, — шиплю в динамик, скручивая в труху деревянные перила.
— Вылетаю. Пришли за мной машины в аэропорт.
Шахим сбрасывает вызов, оставляя меня в ещё большем непонимание. Если не он, то кто? У Кротова кишка тонка, да и слишком он зависит от моего настроения, замутив последнее дело, а Берденко, хоть и просрал мне свой завод, хорошо поднялся на ювелирке, благодаря моей протекции. Старых недругов я подчистил ещё пару лет назад, а новые пока не выросли.