— Во-первых, считай это расплатой за твое малодушие на агоре.
Ариста потупила взгляд. С казни виталофага прошло уже две недели, но капитан не забыла. Никто не наказывал Аристу за промедление. Но молчаливое неодобрение и тяжелый взгляд Ио были в эти две недели не меньшим укором за трусость, чем пять полуденных караулов.
— Я не боюсь отдать свою кровь, капитан, — тихо сказал Ариста. — А вторая причина?
— Скажем так, — на лице Ио появилась мрачная улыбка, — я по опыту знаю: ты не гнушаешься идти к победе… необычным путем. Да будет так и сегодня.
***
Тамриз с интересом оглядела девицу, что вышла к ней на учебное поле. Ладная, жилистая, с настороженным взглядом серых глаз. Русые волосы непослушно раскинулись по плечам. Кожа не загорелая даже, а неравномерно опаленная долгим пребыванием на солнце. Тело, явно привыкшее к черной работе. Бывшая крестьянка или прислужница.
«Она, пожалуй, красива», — подумала Тамриз. Если, конечно, ее расчесать и отмыть. Тогда ее не стыдно было бы взять на службу и в императорский дворец.
— Не ты ли мое испытание? — улыбнулась принцесса, приметив меч на поясе варварки.
Русая девушка молча кивнула. Позади нее, на каменной галерее, Тамриз разглядела ту сердитую женщину, «капитана», и с десяток девиц в белых туниках. Пришли посмотреть на бой с чужестранкой.
Тамриз вынула скимитар из ножен на спине.
— Ты, кажется, мало ешь. Постараюсь не пустить тебе крови сверх меры.
Темные, как у тигрицы, глаза принцессы с холодной насмешкой уперлись в серые, цвета осеннего неба, глаза незнакомки.
Варварка не ответила, только вытащила из ножен прямой широкий меч.
Двор Стратегикона на один удар сердца погрузился в полную тишину.
С мокрого полотенца сорвалась капля воды. С еле слышным плеском упала она в таз для умывания.
Тишину разорвал клокочущий боевой клич и звон стальных клинков.
***
«Чернявая засранка» была хороша. Очень хороша.
При обучении рукопашному бою наставницы Стратегикона учили их полагаться на точность, дисциплину и расчет. Выпады, удары и блоки, порядок их чередования диктовались строгими законами геометрии. Бой становился как бы теоремой, где на каждый прием и атаку противника надлежало найти — мгновенно, по памяти — сообразный контрприем и ответную атаку.
В манере боя чужестранки тоже ощущалась выучка, но совсем иная. То была выучка самоучки, долго упражнявшейся наедине и без поддержки наставников. Самообладание и точность отметались, давая волю силе и агрессии. Скимитар в ее руке плясал как коготь рыси, как жало скорпиона, неистовый и жаждущий крови. Каждый замах — лязг челюстей, каждый выпад — бросок змеи, каждое парирование — свирепый оскал. Будто сражаешься с хищником, который хочет разорвать тебя на куски и сожрать.