– Уже догадалась, кто? – усмехнулся он.
– Вы?! Вы убили моего отца? – подскочила я.
– А разве это не справедливо?! – неожиданно повысил он голос. – Око за око. Зуб за зуб. Кровь за кровь.
– Нет, – сжала я кулаки. – Справедливо, если бы они сами поубивали друг друга. А раз так, значит, они были не равны. И победил сильнейший.
– Считаешь, победителю должно было достаться всё?
– Я считаю, что они могли бы договориться. Но какая разница, что думаю об этом я. Этот мир несправедлив и неидеален, увы. Вот только вы не имели права мстить.
– А ты? Разве ты теперь не хочешь отомстить за отца? – засмеялся он недобро, глухо.
– Хочу, – стиснула я зубы.
– Тогда у тебя есть такой шанс. Там, в ящике комода, тот самый пистолет, – кивнул он. – Сделай милость, Зверёк. Раз уж ты и правда дочь Зверя. Избавь от страданий старика.
И, может, он думал, что я не пойду, но я пошла. Открыла комод. И даже аккуратно развернула фланелевую тряпицу. В глубине которой, как младенец в пелёнках, лежало оружие.
– Твой отец был бандитом, девочка. Хитрым, умным, талантливым, – развернулся он в своём кресле и остановился ко мне лицом. – Но он шёл к своей цели по трупам. Оставляя за спиной разрушенные судьбы, осиротевшие семьи, сожжёные дома, обездоленных детей. Знаешь, как он заставил признаться Мартина Ноймана? Сына того самого Неандера Ноймана, и по сути своего двоюродного деда? Он приехал в Россию по приглашению якобы видного коллекционера, а его забрали в тюрьму. В СИЗО. Где на восемьдесят человек было тридцать коек. Где спали в три смены. Больного старого человека держали там несколько недель.
– Зачем? – удивилась я.
– Чтобы твой отец стал ему там лучшим другом. И он, конечно, по доброте душевной защищал и опекал старика, оказавшегося неожиданно на нарах. Можно сказать, что только благодаря твоему отцу дедуля там и выжил. Хотя всё это: и оба ареста, и деда, и отца, и задержание по смехотворному поводу – всё было подстроено. Как и твоя смерть.
– Но зачем? Если он и так был его дед?
– Много ты понимаешь в родственных отношения, – хмыкнул он. – Как и в дружбе. Особенно в мужской, настоящей, – прозвучала в его голосе откровенная издёвка.
Я молча завернула обратно пистолет, не прикоснувшись. И закрыла ящик.
Глупо, но как я собиралась мстить, если не умею даже стрелять. Но даже если бы умела. Зачем мне СИЗО, где на восемьдесят человек тридцать кроватей, и срок за убийство дряхлого деда, который не сегодня завтра и сам крякнет? Да и вообще. Всё это было не больше, чем детские мечты.
Но он словно прочитал мои мысли.