— Господи… Что с ней?
— У неё хрипы. Будем наблюдать.
Слова эхом раздаются в моей голове. ХРИПЫ… НАБЛЮДАТЬ… НАБЛЮДАТЬ… НАБЛЮДАТЬ…
— Сколько наблюдать?
— Сколько понадобится, столько и будем. Отдыхайте, мамочка. Всё хорошо.
Хорошо? Что она несёт?! А хрипы и трубка во рту новорожденного ребёнка это разве хорошо?
Помню, как на меня мгновенно навалилось такое отчаяние, что никакие слова не могут его описать. Помню, как безуспешно пыталась дозвониться до Олега, но потом бросила это бесполезное занятие, отключив звук на телефоне. Больше не хотела ни с кем говорить.
А затем, лёжа в палате, наблюдая, как моим соседкам, которые появились уже многим позже меня, в передвижных маленьких люлечках прикатывают их новорождённых малышей, я осмелилась тихо спросить у медсестры.
— А когда мою дочку принесут?
— Так. А ты у нас кто?
— Изотова.
Медсестра опустила глаза в бумаги с какими-то записями.
— Агаааа… Так-таааак… Изотова, а тебе и не принесут ребёночка.
— Почему?
— Ты сходи потом к педиатру, там всё разузнаешь. Номер триста семь, — и, приблизившись ко мне, тихонько шепнула на ухо, чтобы только я расслышала. — Нечего соседок пугать.
Помню, как волна паники захлестнула меня с головой. Я готова была прямо вслух прокричать на всю палату: «Так, Кира! Не время раскисать! Немедленно возьми себя в руки! Кому говорю!», но пришлось лишь болезненно, можно сильнее прикусить свою нижнюю губу. Это всегда помогало сосредоточиться на физической боли, мгновенно переключившись с эмоционального душевного раздрая.
— А потом — это когда? — голос уже звучит спокойно, уверенно.
— Лучше иди после обеда, потому что раньше вряд ли врача застанешь…
Сонно потираю глаза. Моя малышка спокойно сопит под боком. Как же я её люблю. Никогда не думала, что можно вот так сильно любить детей. Получать ни с чем несравнимое удовольствие от того, что маленькие пухленькие ручки крепко сдавливают твоё горло до невозможности элементарно сделать вдох и прямо-таки намертво приклеивают наши родные тела друг к другу.
Иногда, очень редко но, закрывая глаза, я всё ещё вижу свой маленький энерджайзер, такую беспомощную, хрупкую, беззащитную, в прозрачном стеклянном боксе, с кучей торчащих трубок из разных мест, по которым текут разного цвета жидкости.
Машу пришлось при рождении подключить к аппарату искусственного дыхания, но только на тридцать процентов. Как сказал тогда в роддоме главный педиатр, у малышки неэффективное дыхание, плохие анализы и подозрение на внутриутробную пневмонию, которая, собственно говоря, и подтвердилась рентгенологическим осмотром.