– ДА! – отчаянно кричу я.
«ДА!» – сообщение улетает в сторону сцены.
Я помню всё, мой друг. Канцелярские кнопки на стульях, взрывающуюся колбу на химии, высаженное из рогатки стекло и бегущего за нами мужика в грязной майке.
Помню пугачи и самострелы, воткнутый в твою черепушку дротик сделанный из стержня шариковой ручки и вставленной в него иглы;
помню взрыв-пакет изготовленный из марганца и магния, благодаря которому, я чудом не остался без пальцев;
помню побеги с уроков, трёпку от завуча и родителей;
помню нашу кругосветку, когда мы с полбуханкой хлеба решили по рельсам идти в Москву,
помню возвращение домой в ментовском Уазике.
Помню запах шипящего в воде карбида, вкус гудрона, который служил нам жвачкой; костёр у тебя на балконе, когда мы чуть не спалили твою хату;
помню как ты насрал на пороге квартиры Ленина,
как мы повадились ходить в «Кишки» и тырить там газировку «Золотой ключик»,
как однажды были схвачены и доставлены домой ментовским эскортом.
Помню зелёные стены комнаты милиции и строгие педсоветы, где мы с тобой стояли бок-о-бок, под прицелом испепеляющих глаз учителей;
помню тяжёлый воздух подвала,
помню запах голубиного говна на чердаке. Я всё помню, дружище.
– Это были шалости невинных младенцев. Всё стало серьёзней, когда появился он.
Кисточка палевой бороды Геракла указывает в сторону сцены, где под завывания осточертевшего за вечер дуэта танцуют Буратина и Светка. Они изображают что-то похожее на медленный танец, но огромный шар, коим является живот партнёра, не даёт паре сблизиться на интимное расстояние. Буратина, что-то активно втолковывает Светке, а она не менее активно трясёт головой. Ясно, он колется на счёт операции. Теперь мне не нужно будет что-то объяснять Светке.
– Забытый укол ревности? – Пудовый кулак тычет меня в плечо.
– Нет, Вова, я уже вышел из этого возраста. – Я ухмыляюсь, продолжая смотреть на парочку и одновременно тыкать большим пальцем в телефон.
– А я вот тебя ревновал к нему. Ненавидел эту морду всей душой. Сейчас вот стал понимать, что он такая же неотъемлемая часть меня, как ты, как Поночка, как Уксус. Без него жизнь была бы гораздо скучнее. Кстати, что-то давно он нас в очередную жопу не втягивал, мне даже скучно становится.
«Подожди-и» – мычу я про себя, продолжая улыбаться.
«Жду дальнейших инструкций».
Отправленное мной сообщение приземляется на запястье Буратины, отчего оно вспыхивает.
Парочка продолжает медленно раскачиваться под раздражающее, как скрип несмазанной двери, завывание другой парочки.
«А бе-елый ле-ебедь на пру-ду-у-у…».