– Ты где так накидался? – Буратина тыкал локтём сидящее рядом ватное тело, которое от резкого температурного перепада начало было таять и растекаться по стулу. – Щас торжественная часть кончится и мы тебя выведем.
– З-зачем? – спросило тело.
– Ты же спалишься, идиот! Из школы вылететь захотел?
В ответ тело пробурчало что-то невнятное и смачно сплюнуло на пол через зубы.
Буратина повернулся к сидящему слева от него Поночке.
– Как только петь закончат, берём и тащим его к выходу. – Прошипел он, в ухо товарищу.
– А Дед Мороз нас-стоящий? – Жалобно спросило тело, которое привлёк нелепый танец под ёлкой.
– А то! – ухмыльнулся Буратина.
– Пиздишь! – Произнесло тело, неожиданно обозлившись.
– Да нет конечно…– решил сгладить углы собеседник.
– А кто т-там?
– Гулька! Гулька – Дед Мороз – злорадно выкрикнул Поночка, не осознавая последствий своей неудачной шутки.
– Гу-улька…Гюльчата-ай – Свекольно красное лицо растеклось в блаженной улыбке.
Гуля Садыкова была первой красоткой во всей параллели. Она обладала крупными внушительными формами, идеальным кукольным лицом и иссиня чёрными локонами. По привлекательности Гуля могла конкурировать, разве что с нашей Светкой, но она к этому времени уже перешла в другую школу.
Теперь всё внимание эпотажного субъекта было поглощено Дедом Морозом. Он тщетно пытался сфокусировать свой плавающий взгляд на красном тулупе, воображая находящиеся под ним аппетитные формы. Эх…будь он чуть трезвее и капельку внимательней, то наверное увидел бы, что та самая Гуля сидит как раз напротив него у противоположной стены и очень часто бросает полный укоризны взор в его сторону.
Тем временем песня уже закончилась, и Сурепа приглашала всех желающих поводить хоровод вокруг ёлки. После того, как желающих не оказалось, Сурепа одним своим угрожающим, цепким, как рыболовный крючок, взглядом, подняла с мест нескольких ботаников и отличниц.
Хоровод всё равно был ничтожно маленьким, чтобы замкнуться вокруг ёлки, и находчивая Снегурочка предложила станцевать Ломбаду. Из многострадальных колонок вперемешку с треском и пылью бахнула до тошноты заезженная мелодия, сопровождаемая грубым голосом латинской певички. Танцоры сбились в корявую разноцветную сороконожку, которая хромая , косолапя и раскачиваясь, поползла вокруг ёлки. Головой сороконожки была неуклюже ковыляющая высоченных каблуках, Сурепа. Было похоже на то, что она оседлала невидимую лошадь, которая время от времени взбрыкивала и вставала на дыбы. За Сурепой семенила Снегурочка, которая хоть и не в идеале, но всё же изображала что-то похожее на танец, стараясь плавно вилять бёдрами. Дальше была просто беда. Туловище сороконожки то растягивалось, то сжималось, деревянные лапки тащили её в разные стороны. Хвостом бедного насекомого было суждено стать Деду Морозу, который тщетно пытаясь поймать ритм, постоянно сбивался и менял ногу. Бедный дедушка почему-то решил, что сороконожка, должна ходить именно в ногу, как взвод солдат.