– Ты тоже кое-что помни. – Я хватаю его крупную голову, притягиваю к себе, шепчу в огромное, словно лопух ухо. – Если с ней что-нибудь случится, я тебя убью.
– Понял! – отвечает он с весёлой улыбкой, будто услышал доброе напутствие.
Я беру Светку за плечи, оттаскиваю в сторону, прижимаю к стене, жадно и долго целую в губы. С трудом отлипнув от вожделенной, пахнущей свежей клубникой, мякоти, шепчу:
– Света, я тебя прошу, оставайся. У меня дурное предчувствие. Ну разве тебе плохо здесь, со мной?
– Дело не в тебе, Слава. – на её раскрасневшемся лице грустная улыбка. – и не в Серёге, и не в том, что я выпила. Просто я на грани. – Фраза «На грани» звучит как шипение змеи. – Это нужно для меня, Слава. В последнее время, я совсем потерялась. Раньше держала семья, работа. Сейчас, семьи нет, а в работе ничего, кроме рутины…Ты знаешь, я всю жизнь о чём-то мечтала. Всё время надеялась на какое-то чудо. Всё говорила, что завтра будет лучше, чем сегодня, что вот-вот случится что-то, что вырвет меня из рутины и серости. В последнее время, я уже не мечтаю. Я перестала верить, Слава. Наверное, старость наступает тогда, когда ты перестаёшь мечтать. Я не хочу стареть, Слава, поэтому я иду с ним. – Она крепко прижимается ко мне губами, потом отталкивает и идёт к двери.
Буратина прикладывает пластиковую карточку к серой коробке на стене, тяжёлая дверь плавно открывается наружу, и они пропадают во мгле коридора. Я пытаюсь потянуть дверь на себя, но она сама медленно плывёт навстречу до тех пор, пока не лязгает замок.
Какое-то время я стою, уставившись на серое полотно. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что необратимый шаг сделан, дверь закрыта и с этого момента всё должно приобрести другой смысл. Операция началась, и я отвечаю за прикрытие. Я отвечаю за её безопасность.
«Сява, ты чё там застыл. Втыкаешь что ли?» – кричат из-за стола.
Я накидываю часы , магнитный браслет защёлкивается на запястье правой руки. Вставляю в ухо наушник, разворачиваюсь и иду к столу.
«Цок-цок-цок» – громко стучит в правом ухе. Это Светкины каблуки.
«Цокцок-цокцок-цокцок» – они спускаются с лестницы.
Весёлая компания, что-то активно обсуждает. Геракл, тряся кулаком с зажатым в нём куском мяса, рассказывает какую-то историю, Поночка хохочет, тыкая в бок Уксуса. Тот покраснел и что-то бормочет, будто оправдываясь, потом машет рукой и начинает смеяться вслед за друзьями. Я смотрю на всё это как на немое кино, фоном к которому выступают шелест платья, стук каблуков и поскрипывание резиновой подошвы.
Они идут молча, не произнося ни единого слова, будто спецгруппа выдвинувшаяся к месту важной операции.