– Напиши на листочке фамилии, я проконтролирую, чтобы всех в один класс записали.
Олеся быстро написала пять фамилий и отдала листочек Павлу Ивановичу.
– Возьми мою визитку, и скажи мне свой телефон. И e-mail, давай тоже сразу запишу.
Олеся продиктовала свои контакты и прочитала на визитке:
«Козаренко Павел Иванович, директор, кандидат педагогических наук, заслуженный учитель России».
Она улыбнулась. Все эти регалии были ей известны. Она помнила, что у Павла Ивановича не было раньше педагогического образования, а сейчас в школах с этим стало строго. Видимо, нужно было получить. Она даже читала автореферат его диссертации, наверное, прочитала бы и саму диссертацию, если бы смогла ее найти в открытом доступе. И про звания «заслуженного» тоже знала, читала в Интернете, радовалась за него.
– Да, регалий у меня поприбавилось, – отметил Павел Иванович, заметив ее улыбку, – стараюсь держать нос по ветру. Общаешься ты с кем-нибудь из своего выпуска?
– С Мариной Яковлевой мы по-прежнему дружим. Помните ее?
– Конечно, я всех вас очень хорошо помню, ведь вы были моим последним выпуском, после вас я уже не набирал класс, перешел на административную работу.
– С Ирой, Наташей и Вовой общаемся через социальные сети. С сыном Лены Новиковой ходим в одну группу в детский сад, но они в другую школу подали заявление, поближе к дому, – рассказывала Олеся, – остальные как-то потерялись.
Они еще долго общались, говорил, в основном, Павел Иванович, Олеся слушала. Она успокоилась, открыто смотрела в его светло-серые глаза и наслаждалась его присутствием. Павел Иванович красавцем и тогда не был, а сейчас постарел, лицо стало еще более круглым, с сильно очерченными щеками – за это свойство она, любя, называла его хомячком, за глаза, конечно, никто об этом прозвище не знал. На безымянном пальце Олеся заметила другое обручальное кольцо. Была ли у него вторая жена, либо же они поменяли кольца в связи с серебряной свадьбой – так и осталось загадкой. Такие сугубо личные вещи Олеся спрашивать постеснялась.
Простились они также, поцелуем в щечку.
– Олеся, заходи, не пропадай, – попросил Павел Иванович.
Она кивнула.
– Мы теперь будет часто видеться, ты теперь наша мама. В смысле мы так родителей учеников называем.
– Да-да. До свидания, Павел Иванович!
Он проводил ее до двери, еще раз сказал «до свидания» и посмотрел вслед.
Олесе жгуче, до безумия захотелось взглянуть на их кабинет химии. Она поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь и долго стояла, предаваясь воспоминаниям далекой юности. Тогда она могла каждый день видеть учителя, какой же счастливой она была тогда! Расставшись с ним всего несколько минут назад, она уже тосковала по его голосу, взгляду, запаху… Олесе показалось, что у него был тот же парфюм. Она однажды почувствовала этот запах в метро, начала оглядываться по сторонам в поисках учителя, но, понятно, кроме черно-серо-синей толпы, никого не нашла; придя домой, долго плакала, перечитывая дневники и рассматривая фотографии. Вот и сейчас она уловила этот запах. Был ли он настоящим? Она уже не могла отличить игру воображения от действительности. Такой ее сделала любовь: безумное, многолетнее, молчаливое обожание, оно было ее второй жизнью, не реальной, но выдуманной. В реальной жизни был Саша, были дети Юля и Дима – без них, без этих троих, дорогих сердцу людей, она не представляла своей жизни; была работа, друзья, дача, походы в театр и кино и многое то, из чего состоит сама суть земной жизни, но и без любви к Павлу Ивановичу она себя уже не помнила. Знала, что влюбилась в пятнадцать лет, знала, что как-то жила до него эти годы, знала, но не помнила, не чувствовала. Он поселился в ее душе основательно, всерьез и надолго, возможно, навсегда. Если сумасшедшие люди разговаривают сами с собой, то мысленным собеседником Олеси был Павел Иванович. Она пересказывала ему события жизни, спрашивала совета, делилась радостью и «плакала в жилетку» в горькие минуты. Незримо он всегда был с ней, она так привыкла к этому, что вот теперь и не могла понять, где проходит черта между истинным и выдуманным.