Сразу бросалось в глаза то, что рукав с левой стороны пустой, лишь его нижняя часть была заткнута за пояс. Это почему-то совсем не вязалось с ее первым впечатлением от настоящего хозяина склада. Коренастый, среднего роста. Ничто в его поведении, походке или в фигуре не выдавало человека нерешительного. При этом в нем не было той резкости, которая свойственна чересчур рьяным исполнителям воли вышестоящего начальства или наглым и туповатым конвоирам с оружием в руках. Дикбер еще раз внимательнее пригляделась к его поясу. Нет, кобуры видно не было. Значит, он не из тех кричащих псов на станции, которые грубо выталкивали их из вагонов. Мужчина-казах, одетый в потертый военный китель и галифе, на ногах – кирзовые сапоги. От него веяло мудростью, спокойствием и полной уверенностью в своих действиях и словах. И вдруг – этот пустой рукав. Словно художник не дорисовал в нем что-то, а мозг упрямо дорисовывал в голове эту руку, но реальность выдавала только пустоту. Левый рукав бессильно болтался прямо у плеча, и это было странное зрелище.
На третий день Дикбер удалось поймать его взгляд. Случилось это так. Стоять на холоде было тяжело, и Дикбер подумала: если попрыгать, можно будет хоть немного согреться. Правда, со стороны могло показаться, что она это делает нарочно, чтобы привлечь внимание хозяина склада. Но если прыгать от холода, тогда можно. Тогда это выглядит естественно и даже необходимо, учитывая мороз на улице. И она начала тихонько подпрыгивать.
И вдруг.… О, чудо!
Он обратил на нее внимание. Хозяин склада отдал распоряжение кому-то из подчиненных и вдруг направился в сторону Дикбер, которая впилась глазами в его фигуру. Наверное, выглядело это нелепо, но девушка, забывшись, продолжала подпрыгивать. Опомнившись, она застыла и уже не могла отвести взгляд от его левой руки, вернее, от того места, где под рукавом должна была быть рука. И, по мере его приближения, девушка невольно вытягивалась в струнку. То ли от холода, то ли от напряжения она дрожала и таращилась на его китель, не зная, что же делать дальше.
– Қызым (дочка), тебе что-то нужно, или ты кого-то потеряла? – спросил он по-русски.
Дикбер не поняла ни единого слова и вдруг ощутила, что ее мозг сейчас взорвется от напряжения и миллиарда мыслей, которые в диком хаосе проносились в ее умной голове, сталкиваясь друг с другом и бессильно падая куда-то вниз. Казалось, ничто не в силах было упорядочить эту мешанину. Она осознала, что это именно тот самый единственный момент, ради которого стоило и мерзнуть, и плакать, и страдать на холоде. Сколько он продлится, и сможет ли она донести до хозяина свою просьбу?