— Мы и сегодня можем, там работы всего ничего!
— Каше, сегодня вашему старенькому мастеру хотелось бы обдумать увиденное. А одних он вас оставить не может из опасения, что вы полезете внутрь и ещё кого-нибудь разбудите!
У присутствующих хватило приличий изобразить смущение. Знали они за собой грешок, знали. Исследованиями некрополя занимались те маги-вампиры, кто отличался повышенным любопытством, остальные предпочли выполнять иные задания общины.
Нагрузив учеников работой, Хастин направился к себе. Идти пришлось долго, он в который раз задумался о возможности мгновенного перемещения сквозь пространство, существовавшего до Чумы, затем мысли перескочили на быстрое возвращение Селесты, невольно вспомнился Зерван… Маги всегда стояли наособицу, в любом обществе, и Хастин не был исключением. Держась, и вольно, и невольно, на дистанции от будней общины, тем не менее, он находился в курсе её дел, а в качестве старейшины был посвящен в секреты, рядовому составу неведомые. Общался со всей верхушкой, лучше них самих понимал мотивы их поступков.
Предательство Зервана не удивило его абсолютно. Он, скорее, поразился, как долго тот продержался.
В личности стержень либо есть, либо его совсем нет, во втором случае личность неизбежно согнется. Падет. Так его учил в детстве отец, и время доказало правоту давно ушедшего кузнеца. В Зерване, несмотря на всю его силу и ярость, стержня не было. Не ощущал в нём Хастин сильной воли, потому звериный старейшина некогда и подчинился Госпоже, что мог на неё опереться, мог укрыться за её решениями. Истинной преданности вождю в нём не чувствовалось никогда. Селеста считала так же, но она иногда слишком хорошо относится к окружающим и видит добро даже в тех, в ком его искать бессмысленно. Однажды она процитировала какого-то забытого философа, сказав «плохих людей нет». Плохих, может, и нет — зато достаточно слабых.
Короче говоря, о Зерване мэтр не сожалел, даже в каком-то смысле был доволен, что того рядом нет и не будет. Надоело ему задавать дураку трепки так, чтобы Госпожа не узнала. Не любил он её тревожить.
В отношении Хастина к мелкой повелительнице сплелось многое. Уважение к наставнице, посвящавшей его в азы второй жизни; почтение к главе рода, в который он вошел перерождением через смерть; восхищение способностью на равных говорить с сильными мира сего, даже стоя на коленях; легкий трепет перед широчайшим кругозором и постоянной готовностью к самосовершенствованию. Непонимание некоторых решений — иногда Селеста мыслила непривычными категориями, отдающими привкусом чуждости, и в такие моменты ему казалось, что в ходящих среди сектантов слухах о её неземном происхождении есть рациональное зерно.