У меня четыре сестры, так что я рос в семье, переполненной женщинами. Пока мне не исполнилось два, соседи думали, что Айлин Малленс произвела на свет очередную девчонку. Каждый раз, когда мы находим очередную жертву, я представляю на ее месте одну из сестер. Я думаю о подрастающих племянницах, и о том, что одна из них может попасться в его лапы, если я ничего не сделаю.
Хуже всего стоять у двери жертвы и ждать, когда тебе откроют. Дверь распахивается, и ты видишь встревоженные глаза её папы, мамы или еще кого-то, кто столько времени беспокоился о своей девочке. Ты вынужден промямлить, что их любимой дочки, внучки и жены больше нет. И даже попрощаться с ней нельзя, потому что он забирает у них не только жизни, но и человеческий вид.
— Простите меня, девчонки! — шепчу я.
Я сажусь за стол, и сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. Первое, что я вижу, разлепив веки — это кекс с голубой глазурью и воткнутой в нее свечкой. Он словно насмехается надо мной.
Я хватаю кекс и вылетаю из кабинета.
— Кто оставил это на моем столе?! — рычу я так громко, что стёкла дребезжат.
За столами повисает гробовая тишина. Все уставились на меня в ужасе.
— У нас нет поводов для праздника! Там на доске скоро появится еще одна фотография, а мы даже ни на шаг не приблизились! В морге новые три коробки, а вы решили, что самое время устроить пьянку!
— Босс, это я, — говорит чуть живой от страха Саймон. — Просто у вас же сегодня день рождения, и я хотел хоть как-то подбодрить.
Я подхожу к Саймону, демонстративно задуваю свечку прямо перед его носом и сжимаю кекс в руке, пока тесто и крем не начинает вылезать между пальцев. Тогда я смачно вытираю руку о его голубую рубашку, наблюдая, как на ней расплывается жирное пятно.
— Простите, босс! — умоляет он.
— Работай лучше, а не оставляй треклятые кексы на моём столе! И вас это тоже касается! — выкрикиваю так громко, как только могу.
В сопровождении гробового молчания я возвращаюсь к себе. Вытирая крем с пальцев, раздумываю, не заночевать ли в отделе. Кэтрин, должно быть, устроила праздник, а я просто не могу улыбаться гостям и радоваться жизни, когда так всех подвожу. И жену бросить тоже не могу. Каково ей будет, если я не появлюсь?
— Ну же, Малленс, соберись, — говорю я себе.
* * *
Дом погружен в темноту, и в голову закрадываются неприятные мыслишки. Либо кто-то вломился, либо Кэтрин устроила очередную вечеринку-сюрприз. Уж лучше первое. Тогда можно будет расквасить кому-нибудь морду и выпустить пар.
Я зажигаю свет, проверяю пистолет в кобуре и иду в гостиную. Кэтрин сидит в кресле и курит. Сердце выделывает в груди бешеный кульбит. Она бросила курить лет десять назад, и если жена опять потянулась к зажигалке, дело — дрянь.