Возмездие за то, что корчил из себя бога, настигло даже не на службе. Тогда мы с Кэт жили в многоквартирном доме. Не особо маргинальное место, но и не как у Христа за пазухой. Я поднялся на свой этаж и столкнулся с ним нос к носу. То был обычный домушник, который только что обчистил соседей.
Я подумал, что выбью из него дерьмо еще до завтрака, но заросший бородой дрищ оказался проворнее. Увидев меня, скинул награбленное и сиганул в окно. Он решил смыться по пожарной лестнице. Я полез за ним. Мне подумалось, что и кулаки почешу и кардио неплохое. Я бежал за вором шесть пролетов и нагнал на крыше. Только я и он, а между нами расстояние меньше метра. Моя рука даже не потянулось к кобуре. Уложу его в рукопашную и вызову патрульных — пусть разбираются.
И тут этот хмырь выхватывает пистолет. Таким ловким движением, какое только в старых вестернах увидишь. Вспышка и звук, похожий на гром. Какое-то время кажется, что меня просто снес с ног сильный удар в плечо. Доля секунды и приходит ОНА. Ее величество боль. Она обрушивается вся разом, ставит на колени и владеет тобой безгранично. Если бы я не оставил бронежилет в машине, тоже было бы больно, но не так. Все, что я знал о боли до сего момента, даже не было прелюдией. Поворачиваю голову набок и вижу, как по бетону льется кровь. Моя кровь. Господи, как же ее много.
В носу стоит запах собственной паленой плоти, в ушах звенит, а картинка двоится так сильно, что ничего не разглядеть в предрассветной полутьме. Боль сокрушает, но я осознаю, что стрелок все еще рядом. В черепной коробке скребется только одна мысль: следующий выстрел — это последнее, что я услышу.
Негнущимися пальцами, по которым сбегает кровь, вытягиваю пистолет из кобуры. Сжимаю рукоять и понимаю, что не могу оторвать руку от земли. Я из последних сил перекидываю ствол через себя и хватаю его левой рукой. Я правша. Пистолет весь в крови и выскальзывает из пальцев, которые не привыкли делать что-то путное.
Я моргаю, пытаясь хоть что-то разглядеть, но мир рябит. Когда я уже теряю всякую надежду спастись, на какую-то долю секунды мне удается сфокусироваться, и я вижу черную фигуру, готовую выстрелить. Из последних сил вдавливаю курок, молясь всем богам, лишь бы не было осечки. Давай же! Только я и ты, старый друг!
Раздается выстрел, который отдачей вбивает меня в бетон. А потом еще один. Пуля разносит кости. Мои кости. Боль вспыхивает алым заревом, но прежде чем отключиться, я слышу, как что-то тяжелое рухнуло рядом. Лучший звук в моей жизни.
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Но то ли я был не так уж к ней близок, то ли не нажил достаточно ярких воспоминаний. Единственное, что я видел, пока не очнулся в реанимации, — это темнота. Непроглядная чернота, которая пыталась то ли утопить, то ли задушить. Впрочем, иногда она обволакивала, и тогда хотелось слиться с ней навсегда. Когда я уже решил, что бороться бесполезно, тишину прорезал плач Кэтрин. Безутешный такой плач.