Ее язвительный тон меня только подстегивает. После ранения все только и делали, что жалели меня, а Бэт решила сыграть на других чувствах. И не прогадала.
— Беритесь за ходунки, Фрэнсис, — почти приказывает она.
Я кладу ладони на рукоятки. Я уверен, что сейчас рухну вместе с этой конструкцией, но Бэт страхует меня. Ее рука крепка и уверена.
Я судорожно вцепляюсь в ходунки. Руки потеют настолько сильно, что ладони скользят по металлу. Мне тяжело даже стоять, а она говорит:
— А теперь сделайте шаг здоровой ногой. Или я лишу вас привилегии курить в палате.
Я делаю шаг, продолжая трястись и потеть как лошадь.
— Давайте, Фрэн, как в детстве, правой, левой, — подгоняет Бэт.
Она отпускает меня и, встав напротив ходунков, отступает на пять шагов.
— Я не могу! — шепчу я, чувствуя подходящую к горлу дурноту.
— Ты все можешь! — говорит Бэт так твердо, что я слышу в ее голосе металл. — Это жалкие пять шагов! Даже моя младшая с этим справилась бы. А вы офицер полиции и трусите!
Я медленно переставляю ногу, пронзенную железными штырями — она подгибается, и мне кажется, что я сейчас встречусь с полом. Бэт стоит, не двинув даже бровью. В душе разгорается страшное желание утереть ей нос. Нет, деточка, ты не увидишь меня скулящим на полу у твоих ног! В этот момент я вновь становлюсь собой, человеком, который привык подминать жизнь под себя, а не прогибаться под весом проблем.
Я переставляю ходунки, фиксируюсь и делаю шаг здоровой ногой. Подтягиваю переломанную конечность, которая мерзко лязгает, задев за ходунки, и чтоб не рухнуть, судорожно вцепляюсь в поручни. Она стоит как немой укор, нетерпеливо постукивая носком белоснежной кроссовки. Я толкаю ходунки вперед, делаю очередной шаг и подтаскиваю калечную ногу. Еще несколько корявых шагов, и я почти врезаюсь в Бэт. Она удовлетворенно кивает и фиксирует ходунки руками. Ее горячие ладони ложатся на мои мокрые скользкие руки.
— А теперь я помогу тебе повернуться, и ты сам дойдешь до уборной.
В тот момент я понял, что Бэт — это та женщина, которая в своем упорстве может сдвинуть планету или вернуть из мертвых. Рыжая бестия с улыбкой, которая будила желание жить. Мы много времени проводили вместе и потихоньку перестали быть просто доктором и пациентом, а ожидаемо стали любовниками. Этот переход произошел так резко. И так естественно.
Все изменил вечер накануне выписки. Я ковылял по палате с тростью, пребывая в полной уверенности, что через полгода пущу ее на растопку и пробегу чертов кросс. Время было позднее, и я уже не ждал гостей, но после отбоя в палату проскользнула Бэт с бутылкой шампанского и двумя картонными стаканчиками.