Митчелл пристально смотрит на меня, пытается считать мои чувства. Это несложно. У меня ведь всегда все на лице написано. Я молчу, и молчание мое его явно тревожит.
— Не можешь говорить, потому что горло болит из-за трубки? — перебирает он варианты, не сводя с меня встревоженного взгляда.
Сложно, но я смогу. Я поднимаю руку, в которой ничего не воткнуто и переваливаюсь на здоровый бок. Боль вгрызается в тело. Я стискиваю зубы и продолжаю тянуться к капельнице в вене. Когда добираюсь до нее, выдергиваю и начинаю теребить бинты, которыми привязана.
— Эй, что ты творишь? — Он бросается ко мне и мягко прижимает к кровати. Митчелл так близко, что я чувствую его дыхание.
— Я хочу домой! Забери меня отсюда! Возьми меня с собой! — Я пытаюсь кричать, но звуки получаются осипшими, слова — отрывочными.
— Бекки, доктор сказал, что тебя едва удалось спасти. Ты должна остаться под наблюдением еще хотя бы на пару дней, — терпеливо объясняет он.
— Нет! — кричу я, но голос окончательно сорван, и даже шептать не получается.
Я как умалишенная вцепляюсь в его руку. Это единственное, что я могу.
— Успокойся же, швы разойдутся! — чуть ли не умоляет он и продолжает прижимать меня к жесткому матрасу. Я хочу сдаться боли и его рукам, но продолжаю брыкаться из последних сил.
В палату забегает доктор, а за ним и медсестра.
— Что здесь происходит? — спрашивает доктор.
— У девочки синдром белых халатов. Ненавидит больницы, — поясняет Митчелл, не ослабляя хватки.
— Быстро! Успокоительное! — кричит доктор, и медсестра пулей вылетает из палаты.
— Тише, — приговаривает он, убирая с моего лица мокрые, спутанные волосы.
Я молю его взглядом: «Пожалуйста, скажи им меня не трогать!» Но Митчелл только кивает вернувшейся медсестре со шприцем в руке.
— Нет, Митчелл, не позволяй им колоть меня, — визжу я, чувствуя, как игла жестко пробивает кожу.
Тело вмиг обмякает, веки становятся свинцовыми. Я отключаюсь.
Я опять куда-то плыву, а потом меня жестко встряхивает и заволакивает новой порцией боли. Ощупываю опору под собой: кожаное кресло…и запах, такой знакомый — бурбонская ваниль! Я хватаюсь за него и как по ниточке возвращаюсь в реальность. Мне удается сфокусироваться — та самая бутылочка стоит на приборной панели.
Поворачиваю голову, хотя она кажется высеченной из камня. Неожиданное открытие — даже минимальное движение приводит к приступу головной боли. По черепушке словно колотят молотком. Митчелл на миг отвлекается от дороги и улыбается мне. Моя жизнь стоит этой улыбки.
— Ты убил их всех, чтоб забрать меня домой?
— Хорошо поспала? — спрашивает он вместо ответа и добавляет: — Нет, просто пообещал, что сам позабочусь о тебе, иначе им бы пришлось все время держать тебя на успокоительных, чтоб ты не навредила себе истериками.