— Я боялась, что больше тебя не увижу, — говорю я сквозь слезы.
Митчелл от меня не отказался!
— Я тоже. — Его глаза на мгновение встречаются с моими, а потом вновь «прилипают» к дороге.
Он тормозит у знакомого крыльца, и я осознаю, что у меня теперь есть дом, куда так приятно вернуться.
На мне больничная рубашка с завязками сзади, а прямо поверх надето его пальто, которое окружает меня защитной аурой его запаха и тепла. Митчелл открывает дверцу, протягивает руки и говорит:
— Ну, иди сюда.
— Митчелл, я сама пойду, — говорю я, хотя, точно знаю, что, могу двигать только шеей и пальцами правой руки.
— Из тебя торчит два катетера, включая один в мочевом пузыре, и ты босая, — объясняет он.
Ну и что? Я побегу за тобой и по гвоздям.
Он кладет мою руку себе на шею и бережно поднимает. Теперь я вижу, зачем в меня воткнуты трубки. Каждая из них заканчивается мешком с омерзительным содержимым. Плевать! Они могут еще что-нибудь у меня вырезать, если после этого Митчелл будет носить меня на руках.
Он вносит меня в мою комнату, укладывает на кровать и идет к двери.
— Не уходи! — умоляю я.
— Я здесь. Только принесу тебе обезболивающее.
— Я не усну?
— Нет, просто болеть не будет.
Митчелл уходит, а я кошусь на мешки, которые он уложил рядом. В один стекает кровавая субстанция, а второй наполняется мочой. Я даже думать не хочу, как последний крепится внутри. Шарю по прикроватной тумбочке, пока не нащупываю круглое зеркальце. Смотрю на себя. Вижу белое, как простыня, существо с глазами обведенными чёрными кругами и губами такими сухими, что с них свисают ошмётки кожи. Я пытаюсь их облизать, но у меня почти нет слюны.
Возвращается Митчелл с таблетками и стаканом воды. Он вкладывает мне одну в рот и помогает запить, аккуратно наклоняя стакан. Я пью жадно, но он убирает стакан.
— Больше пока нельзя, а то вырвет, — говорит тоном эксперта.
Смачивает в стакане ватный тампон и нежными движениями вдавливает его мне в губы. Я льну к мокрой вате.
— Митчелл, когда можно будет вытащить эту гадость? — спрашиваю я, кивнув на мешки.
— Через пару дней, если дела пойдут хорошо.
— Я ужасна.
— Вовсе нет.
Он опускается на краешек кровати и накрывает мою руку своей. Митчелл нежно поглаживает каждый пальчик, а потом подсовывает свои пальцы мне под ладонь. Вчера эти руки убили кого-то.
Мне так хочется законсервировать этот момент. А еще я хочу, чтоб он меня поцеловал. Хочу почувствовать его теплые мягкие губы на своих шершавых и потрескавшихся. Но ничего такого не будет. Я для него все равно что покалеченный домашний любимец.