И вот он сдался — однажды не пришел домой. Только стал звонить, затем все реже и реже, пока звонки не прекратились совсем. Я ни разу не взяла трубку и не ответила на сообщения, которые он строчил на своем устаревшем телефоне.
Я скрывала свою болезнь от мамы — не хотела ее расстраивать. Если узнает, то у нее поднимется давление, что может спровоцировать инсульт. Пока я лежу с обострением РС, мамы в городе нет, она гостит у моей старшей сестры в другой области. И чем позже она узнает скверную новость, тем лучше — лучше для нее.
Сиделку больше не прогоняю, просто не обращаю на нее внимания, погружаясь все глубже в свое личное горе. Искренне не понимаю: зачем мне мыть волосы и принимать душ? Теряю интерес к еде и окружающему миру. У меня нет больше никаких мыслей, кроме невыносимости. Словно пребываю в состоянии растения: не ем, не пью, не беру в руки телефон. Мне просто плохо. И это перманентное состояние не проходит ни на секунду.
Я перестаю разговаривать и не верю, что нужно еще пожить. Мои икры стали тонкими, тело похудело до неузнаваемости, лицо осунулось, а глаза ввалились. Попросила зеркало у сиделки, и в нем отразился совершенно другой человек. Это была не прежняя знакомая мне Алена, а какая-то посторонняя девушка с ввалившимися в череп пронзительно-голубыми глазами. Велю женщине собрать все мои вещи и раздать их беднякам. Они мне больше не нужны.
— Хочу увидеть улицу и людей. Помоги мне встать, — прошу слабым голосом.
Медработница удивилась и неохотно выполнила мою просьбу, фактически на руках доставила меня к окну, но не уходила. Помогла устроиться на широком подоконнике и стояла рядом, пребывая в готовности моментально меня подхватить, если мне придет охота свалиться на пол.
— Иди. Я только посмотрю на прохожих. Хочу побыть одна. Уходи же! — не выдержав, прикрикнула на нее.
Женщина, имени которой я даже не знала, вздрогнула, нерешительно потопталась на месте, затем все-таки вышла из комнаты, а я потянулась к ручке.
Я ощутила такую невыносимость, опасность, ад, будто в квартире случился пожар, и нужно срочно и во что бы то ни стало спастись. Ведь при пожаре люди прыгают из окон вовсе не для того, чтобы убить себя, а наоборот — они хотят выжить! И я инстинктивно хотела выжить, спастись, но выход был один в этом мире — прыгнуть в окно, все свелось к нему.
Свежий весенний воздух обдал лицо запахом мокрой земли. По проспекту проносились машины, разбрызгивая лужи, дети играли в догонялки на площадке, мамы с колясками величественно сновали по тротуару. Не могу поступить так подло с этими людьми: рухнуть, как беспомощный птенец из гнезда прямо у них на глазах. Это моя жизнь кончена, а у них все только начинается. Не могу травмировать их психику таким бесчеловечным поступком.