Сердце обливалось кровью, когда я видела, как Никита и Тёма набрасывались на конфеты и торопливо рассовывали их по карманам. Они не верили в то, что шоколадное лакомство будет лежать просто так в вазе на столе, — его обязательно кто-то съест.
— Вот что я вам скажу, дети, сейчас мы вместе пойдем в магазин и купим разных конфет, — улыбаюсь я.
— А можно купить чупа-чупс и шоколадное яйцо? — застенчиво спрашивает старший Никитка.
— Ну, конечно, можно! Только, чур, не бежать, держаться рядом со мной, тетя на колесиках не такая быстрая, как вы, — подмигиваю им.
Через месяц Милу выписали из клиники. Мне так жаль было расставаться с мальчиками! Они тоже привязались к «тете на колесиках», но их мать настоятельно требовала вернуть детей.
Отныне Саша посещал квартиру, где жили дети очень часто. Он не шибко верил в Милкино выздоровление и боялся, что она опять начнет чудить. Но пока все шло хорошо. Она бледной тенью ходила по квартире, но детьми занималась. В холодильнике всегда была домашняя еда, у мальчишек новые игрушки и книжки. На Сашку больше не кричала. Когда он приходил к детям, запиралась у себя в спальне и плакала. Однажды вышла зареванной и попросила у моего мужчины прощения. Сашка простил, он не мог иначе. Они долго говорили в тот день, вспоминали прошлое — ту малую часть хорошего, что было в их жизни. А о плохом он поведал мне несколько позже.
Они познакомились в студенческом общежитии. Саша сразу приметил черноволосую девушку с угольно-черными глазами. Ее называли Цыганочкой. Может, и правда в Милкином роду были цыгане, кто знает? Она об этом умалчивала. Мила не сразу ответила на ухаживания симпатичного студента третьекурсника. Ей казалось, что она достойна большего, например, сына каких-нибудь богатых родителей, чтобы обязательно с собственной машиной и квартирой. А у Сашки ничего — гол, как сокол. Только дядя, говорят, у него имеется какой-то крутой. Затем она увидела Сашку на вечернике в обнимку со своей лучшей подругой, ревность взяла над ней верх, Милка тотчас передумала и пригласила его к себе в комнату. Они стали встречаться, гулять в парке, ходить на студенческие дискотеки. Оба влюбились без памяти.
— Саш, тебе нужно познакомиться с моей мамой, она настаивает, — как-то раз завела Мила разговор.
— Хорошо, поедем завтра в твою Рязань, — с готовностью согласился тот.
Пятиэтажный панельный дом стоял на отшибе, в серой прихожей пахло пылью и травами, на кухне стерильная чистота. Ирина Кирилловна приняла потенциального зятя настороженно. Пока они сидели за столом, молчала и прожигала его взглядом. Саше было неуютно, хотелось встать и уйти, но воспитанность не позволяла поступить столь некрасивым образом. Он откашлялся и вежливо поинтересовался: