— Да, милая, — ответил он. Голос мягкий. Не злился.
— Привет, Джон. Как у тебя дела? — так глупо. Он наверняка там безумно занят на своей супер важной должности. А она лежит на диване, задрав ноги на спинку и отвлекает его бессмысленными телефонными разговорами.
— Было бы лучше, если бы женщина, которой я вчера решил устроить сюрприз, не опоздала.
— Ты бы мог предупредить. Я бы никуда не уходила.
— Ты знала, что я приду, Нэтти. Твоя записка у меня, как улика.
Она нелепо захихикала, словно школьница, общающаяся с понравившимся ей старшеклассником.
— Ты очень сладко спал, и я не стала тебя будить.
— Ты не стала меня будить, чтобы я тебя не съел вместо ужина, — парировал Джон. — Как спалось? Кошмары не беспокоили?
— Все хорошо, Джон, — никогда не было так хорошо, подумала Натали. Но опять сказала вслух.
— Мне тоже хорошо с тобой, Натали, — согласился он своим мягким и теплым баритоном. — Обрати внимание, мы далеко продвинулись. При первой встрече ты шарахалась от меня и застывала, как статуя.
— Я вовсе не…
— А теперь ты сама пришла ко мне ночью, — не слушая ее возражений отметил Джон. — У нас не все потеряно, как ты предрекала вначале.
— Это делал ты, между прочим.
— Мы оба по очереди сомневаемся друг в друге. Но я считаю, что нам нужно дать шанс. Как думаешь?
— Согласна, — она прошептала, встав у окна и рисуя на запотевшем окне сердечко.
— Ужин в семь. У тебя или у меня? — приступил к нападению ее змей-искуситель, давно похитивший ее сердце.
— У тебя.
Чтобы у нее была попытка к бегству. В ее квартире слишком тесно. Он гортанно рассмеялся, сразу разгадав ее замысел. Пока он не назвал ее трусихой, Натали завершила вызов. Щеки горели от странных и волнующих картин в ее голове.
Натали коротким сообщением в шесть вечера предупредила, что не сможет прийти и попросила перенести ужин на завтра. “Важное дело, связанное с семьей”.
Джон старался изо всех сил не злиться и не поддаваться гневу. Семья. Он не относился к ее семье. И да, он в ее списке важных людей далеко не на первом месте. Это за Алекса она не моргнув глазом, как она сказала, отдаст свою жизнь. За Мишель. Наверняка теперь его потеснила еще и воскресшая сестра.
Ближе к десяти вечера Джон собрался с духом и встал из-за обеденного стола, где три часа прождал ее. Он до последнего надеялся, что она придет. Так глупо снова отдавать всего себя женщине. Женщине, связанной с семьей Конте. Опять. С чего-то приобрел уверенность, что он, незаконнорожденный сын отъявленного злодея, станет кем-то важным для принцессы Лагранж, которая не удосужилась ему позвонить.