Джон помог задержать кровь на ране щипцами с тампоном, пока врач извлекал мелкие частички и обрабатывал рану от омертвевших участков. Несколько стежков и уродливый шрам закрыл ранение.
— Сложное место в ключице. Повезло, что артерию не задело, — выдохнул врач, наконец. Вторую пулю из плеча вытащить оказалось намного легче. Натали почти не кричала, но дрожала.
Потрясающая Натали. С великолепной выдержкой.
— Ты женщина на века, Нэтии, — похвалил ее Джон, мягко улыбаясь ей.
— Мои предки были полководцами. Пули — жалкий суррогат настоящей боли. Всего лишь обжигает и держит нервы в напряжении.
Из Джона тоже несколько раз вытаскивали пули. Но с анестезией. Ощущения очень неприятные. Он бы побоялся даже примерно почувствовать, через что Натали прошла сейчас.
— О какой настоящей боли ты говоришь?
— О душевной. Когда тебя разрушают и ровняют с землей.
После этого она отключилась.
Пройдя уродливый кошмар вместе с Натали, Джон смотрел сквозь стекло двери на эту чудесную измученную женщину и не мог сдвинуться с места. Она погрузилась в глубокий сон после безумно напряженного дня и выпавших на ее долю испытаний.
— С мисс Смит все будет хорошо, — заверил доктор, присоединившись к нему в коридоре. Джон едва ли ему верил.
С Натали ни черта не было хорошо. Ни до встречи с ним, ни после.
— Вам лучше позаботиться о ее одежде. Для нее вопрос носит очень интимный характер.
— Что вы имеете в виду? — Джон и сам обратил внимание на ее странное поведение. Особенно в моменты стресса.
— Психотравма, очевидно. Что конкретно произошло, я не скажу. Но ее крепко обидели в прошлом.
Джон только сейчас вспомнил, что в другом конце коридора в палате пытается прийти в чувство женщина, которую он любил. Любил сильно и безответно, отчего раньше внутри все скручивалось в узел.
Но после событий этого дня чувства притупились. Отошли на задний план.
О Мишель было кому позаботиться. А о Натали — нет. Она боялась даже отцу сказать. Держала незнакомого мужчину за руку в полубредовом состоянии и кричала от боли.
Выдохнув, он все же решился уйти. Впереди еще много дел. Он вернется к ней с чистой одеждой.
Джон не встретил Алекса в коридоре. Но услышал плачь Мишель за дверьми одной из палат.
— Алекс, пожалуйста! Пожалуйста!
— Любимая, тебе нужно успокоиться.
— Я не могу потерять малышей! Пожалуйста, сделай что-нибудь.
С каждой просьбой у Мишель просыпалась все большая истерика. Джон хотел было уже зайти, но вспомнил вопрос Натали: «Почему Мишель?».
Он не должен им мешать. Те двое за дверью могли сами справиться. Он и так сделал все, что мог. А Натали чуть не заплатила за это своей жизнью.