Джон понимал, что Натали рассуждала правильно.
Но как он мог находиться рядом с ней, когда она за день научилась жонглировать его чувствами? Еще пару часов и он прикипит к ней так, что похитит и увезет на какой-нибудь остров, не спрашивая ее желания.
— Бюстгальтер я не брал. Все равно надеть не сможешь, — единственное, что он произнес в ответ на ее доводы.
Натали рассмеялась. Они скатились до шуток с обнаженкой. И дело даже не в его словах, а в выражении лица. Джон говорил с опаской, словно проверял, как далеко она может зайти.
Вопреки ожиданиям, помощь Джона ей почти не понадобилась. Рука адски болела, но одеться кое-как смогла. Джон привез ей самый мешковатый спортивный костюм. Штаны размером с парашют и толстовка длиной до колен. Где он его откопал? Могла поклясться, что он еще из тех времен, когда ее звали Толстушкой Нэт. Она оставила его в память о том, какой она больше никогда не будет.
— Черт, — выругалась она. Штаны отказывались держаться на бедрах и просто сползали. Джон, до этого тактично смотревший в окно, обернулся как раз в тот момент, когда она подтянула шнурки, держа за них брюки.
— Это точно твоя одежда? Квартира вроде твоя.
— Ни черта ты не разбираешься в одежде, — недовольно проворчала она, поддаваясь отчаянию. Джон пришел на помощь и завязал ей шнурок на брюках так плотно, что можно было даже ходить.
— Извини. Времени было мало. Взял первое, что попалось под руку.
Что? Этот костюм находился в самом укромном и потаенном уголке ее гардеробной.
Впрочем, его руки на ее талии, ловко завязывающие бантик, путали ее сознание. Она не могла ясно мыслить. Костюм картошки — значит костюм картошки. Ничего страшного.
— Вечно мы вместе как красавец и чудовище, — проворчала она, понимая, что внешний вид оставляет желать лучшего. Она слегка отстранилась, когда он поправил на ней толстовку и застегнул молнию до конца.
— Это позволяет мне держаться от тебя подальше. Ты же боишься, что я на тебя наброшусь, — злобно парировал он, поскольку Натали и впрямь дергалась, стоило ему дотронуться до нее.
— Не боюсь. Это инстинктивно, — она говорила правду. Ей нужно время, чтобы можно было полностью кому-то довериться. Джона она знала не больше суток.
— Что произошло в твоей жизни, Натали? — в его глубоких черных глазах что-то проскользнуло. Жалость? Он ее жалел? Вот уж спасибо. Она и сама за себя прекрасно может постоять.
— Ты правда хочешь это знать? Готов вникать в детали? Судя по всему, ты мечтаешь как можно быстрее оставить меня и укатить в закат, — вспылила Натали. Зачем ему знать о ее прошлом? Чтобы помимо жалости он начал испытывать отвращение?