– Поэтому, как только я достиг совершеннолетия, я сразу и без сожаления ушёл оттуда. Почти вся моя жизнь прошла в «Роттоне», но ничего хорошего вспомнить об этом времени и месте я не могу. И больше говорить об этом я не хочу, – резко оборвал он.
Эбби стояла, окаменев. Сухого короткого рассказа хватило, чтобы она ясно представила, какая невыносимая жизнь была все эти годы у этого одинокого, брошенного всеми ребёнка в этом проклятом пансионе. Жалость, сочувствие и нежность затопили её с головой. Она ведь ничего не знала о нём, сколько там в его опалённой душе за все эти годы скопилось боли и обиды. Она молча подошла к нему и обняла со спины. И без того напряжённые плечи его окаменели. Почувствовав это, она тихо сказала:
– Я помню. Жалеть тебя нельзя.
Он порывисто обернулся и обнял её.
– За эти месяцы, ты подарила мне столько счастья и любви, что я не хочу вспоминать о прошлом.
Она ответила ему нежной улыбкой и неожиданно спросила:
– Ты что? Даже не будешь читать письмо?
«Ах, чёрт, письмо. Я совсем забыл о нём». Если бы он был один, как раньше, то не раздумывая кинул бы его в огонь, не читая.
– Если я правильно поняла, то он сказал, что это письмо от твоего отца? – перебила она его размышления. Эбби смотрела на него сейчас своими огромными голубыми глазами. Под этим взглядом Двейн мысленно простонал. До ломоты в костях он не хотел читать это письмо, но ровно также он не хотел выглядеть в этих любимых глазах трусом и слабаком. Поэтому желая побыстрее со всем этим покончить, он одним движением вскрыл объёмный конверт. Как ни странно, в нём оказалось всего два листа. Двейн пробежал их глазами, заметно побледнел и откинул бумаги в сторону. Эбби молча наблюдала за ним.
– Можешь прочитать, – сухо сказал он, прошёл в душевую и умылся холодной водой.
Эбби присела за стол, осторожно потянулась к листам и опустила глаза. Первым документом оказалось завещание. Отец Двейна завещал ему всё своё имущество. На втором листе официальным текстом сообщалось, что отец Двейна скончался, оставив ему в наследство фамильное поместье и приличную сумму денег. Дальше шли чёткие инструкции душеприказчика, куда и когда Двейну необходимо явиться, чтобы оформить и получить наследство. Эбби ошарашенно подняла на него глаза. Он никогда ничего не рассказывал о своём отце.
Двейн почувствовал на себе её взгляд и порывисто ответил:
– Мне ничего не нужно от него, ни его денег, ни имущества, – он подошёл и сел на стул перед ней. – Откуда он только взялся? – простонал Вей.
Эбби осторожно накрыла его руку, лежащую на столе, своей.