- Тебе помочь, Моника?
- Нет, merci, tante Алис! Я сама.
Заведя руки за спину, повыше лопаток, Моника расстегивала пуговицы платья... Чулки Ольгуцы, тем временем, оказались в противоположном конце комнаты... Платье Моники, скользнув вниз, открыло стройную мальчишескую фигуру... Почувствовав на себе взгляд госпожи Деляну, Моника прикрылась платьем.
- Я ухожу... Раздевайся, Моника.
- Мама, как хорошо в одних панталонах! - сообщила Ольгуца, спрыгивая с постели на пол.
И, стоя в позе фехтовальщика, она принялась разглядывать себя в зеркале.
- Дьявол во плоти, ложись наконец спать!.. До свидания, Моника.
Закрыв глаза, Дэнуц тут же открыл котомку Ивана...
...Дэнуц - паша или султан: не важно, кто именно! На голове у него чалма, из-под которой виднеются усы, точно два ятагана, и пара свирепых глаз... Два длинных клыка торчат изо рта. Клыки позаимствованы у оборотня!..
Султан Дэнуц был настолько страшен, что сам Дэнуц не выдержал, открыл глаза и повернулся на бок... Из комнаты девочек доносился голос Ольгуцы. Дэнуц в ярости закрыл глаза!
...Султан восседает на золотом троне. По правую и левую руку от него две черные невольницы с ослепительно белыми зубами, - точно взбитые сливки поверх кофейного крема, - машут яркими опахалами. У подножья трона - тысячи тюрбанов, припавших к земле. Все поклоняются султану. Только два голых арапа, с толстыми губами и густыми, курчавыми, - как черная икра, волосами, стоят навытяжку с секирами наготове. Все молчат. Султан подымает палец... Появляется конь, который вздрагивает и скалит зубы... Султан делает знак... Арапы привязывают косы Моники к конскому хвосту... Моника ест абрикос. Ей все равно! Ну, ничего, султан ей покажет!.. Сто тысяч арапников опускаются на спину жеребца...
Арапы хватают Ольгуцу. Ольгуца брыкается и строит рожи султану. Так! Хорошо!.. Арап поднимает секиру... Ольгуце становится страшно... И некому вступиться за нее, кроме ее брата Дэнуца... И вот, во главе войска, словно сам Михай Храбрый, появляется Дэнуц, убивает султана и арапов, - тюрбаны спасаются бегством, - и избавляет от смерти Ольгуцу и Монику. Ольгуца и Моника преклоняют колени и целуют ему руки. Он сажает их на свое седло и уезжает...
На дне Ивановой котомки оставался только сон...
- Ты спишь, Моника?
- Нет.
- И я не сплю.
Ольгуца подняла кверху ноги и похлопала ладонями по пяткам.
- Слышишь, Моника?
- Что?
- Я хлопаю себя по пяткам.
- Зачем?
- Просто так!.. И ты сделай так же...
- ...
- Моника, что мы будем делать?
- Спать!
- Зачем?
- Так велела tante Алис.