Вера молчала. Перспектива окунуться в невыносимую, интереснейшую жизнь Горького взбудоражила ее.
– Я не желаю больше этого слушать. Или ты срочно выходишь замуж за этого твоего… – он поморщился. – Или мы увозим тебя в Италию.
– Как бы не так.
– Разговор окончен.
– Вы не понимаете что ли, что вашего паршивого мира уже нет? Его нет, он стерт, – Полина не удержалась от злорадной ухмылки. – Вот за что мы боролись – чтобы девиц не увозила в Италию взбесившаяся родня. Свой неуклюжий консерватизм можете оставить себе как сувенир. В остальном он бесполезен.
– Кто научил тебя таким словам?!
– А почему ты на них так реагируешь? Правда глаза колет?
Поля в детстве часто дерзила взрослым. Что побуждало ее к этому, никто сказать не мог. Иван Тимофеевич не мог предположить, что утонченное воспитание не сотрет эти огрехи взросления. Должно быть, здесь повинно попустительство Марии.
Отчаянная, своенравная, жадная до жизни, злоязычная дочь… И ее любили, хотя она сама не всегда любила себя. Она не лгала и не пакостила по мелкому, чтобы ей было лучше. Она носилась по комнатам и улицам, заражая других. Наблюдая за необъяснимой порой вредностью сестры, Вера приходила к выводу, что Поля не может примириться с чем-то в себе или окружающем, вместо того чтобы учиться испытывать удовлетворение от жизни.
Вера зло посмотрела на Полину. Бессовестная! Вере порой невыносима была мысль, что сестре само все плывет в руки. Почему до сих пор к ней все относились лояльно? И в этот раз она наверняка отделается лишь перебранкой, а вернувшийся Матвей все ей простит.
Полина перехватила взгляд сестры и сощурилась.
– Я не плохой человек. Просто у меня такой характер, – ответила она на Верин взгляд с удивительной улыбкой злорадства и непонимания, граничащего с презрением.
– Люди часто оправдывают характером то, что не хотят в себе менять, – спокойно отозвалась Вера, чем окончательно вывела сестру из равновесия. И осталась чертовски довольна собой.
Лицо Веры выражало непривычную сосредоточенную серьезность, которую так часто демонстрировала ее мать, только с большей… озлобленностью, даже демонстрацией опасности. Вера с детства помнила этот настороженный темный взгляд, прожигающий кожу. Взгляд изучающий, почти враждебно внимательный. Мария всегда была грустной, всегда, даже когда шутила и смеялась. Порой Вере хотелось заорать, лишь бы мать стряхнула с себя этот сумрак, который она так добросовестно на себя намотала. Не потому, что ее сломала или обделила жизнь. Ее жизнь была такой из-за нее.
Несмотря ни на какие притирания между ними Полина была для Веры неприкосновенной героиней. До последних событий она не верила в ее темные стороны. Полина все обдавала каким-то смыслом, привлекательностью. Потому Веру и саднило сильнее обычного. Увидев, что ящик Пандоры раскрыт, она уже не пыталась сдерживаться.