– Ты что, не знаешь этой истории? – спросил помрачневший Артур, даже понизив голос и приходя в восторг от возможности поговорить о своем кумире.
Вера покачала головой и затихла. Она привыкла, что его не надо долго упрашивать раскрыть чужие тайны.
– Она погибла на митинге.
Вера застыла. Ей привиделась утонченная молодая женщина, за которой было будущее… Трагически оборвавшееся. Веру подточила боль – то была ее сестра.
– Она… Ее…
– Ее задавили в толпе.
– Это было большим ударом для него?
– Было… Хотя у них были дикие отношения.
Вера прищурилась. Возможность приоткрыть завесу манящей неизвестности в жизни Ярослава пьянила ее. Но Артур предательски замолчал.
– Они были помолвлены?
– Не думаю, что он вообще когда-нибудь женится.
– Слишком любит свободу?
– Не станет подчиняться…
Вера улыбнулась с невесомым отголоском иронии. Как же они до сих пор преступно юны… и как это восхитительно.
– Или идти на компромисс, – закончила она. – Хотя он в чем-то прав – нет ничего безумнее, чем перспектива всю жизнь проторчать в одном доме с одним человеком. Вот зачем людям нужны дети – они не дают супругам остаться наедине.
Артур, удивленно смотря на довольную своей отповедью Веру, кивнул. Облик Ярослава постепенно начал проясняться перед Верой. Нелепости и переигрывания юношества, подаваемые с нарочитой, даже суровой серьезностью, не отвращали от него. Потому что они были родные, знакомые и слишком понятные.
– Перед тем, как она пошла на тот митинг, она едва не разбила ему голову дверью.
Вера опешила. Получалось необычно, что в устах Артура преображались люди и события, случающиеся с ними. Может, и она, Вера, чья жизнь ей самой казалась донельзя скрытой и даже скучной, в переработке Артура могла почудиться кому-нибудь особенной. Впрочем, едва ли кто-нибудь смог конкурировать с Ярославом в захлебывающемся тоне Артура. Даже когда Вера хотела забыть о его существовании, Артур не позволял сделать это. Ярослав словно всегда был с ними, даже когда находился черт знает где по своим занятиям, которым придавался пленяющий ореол значительности.
Матвей Федотов казался окружающим обволакивающе обаятельным, веселым и беззаботным. Это был редкий случай, когда общественное мнение оказалось справедливым.
Для Веры он начал обесцениваться лишь тем, что мягко был рядом со своим острым серым взглядом, ярким, даже каким-то обжигающим. Ей начало казаться, что задумываться могут только такие серьезные мужчины, как Ярослав, что они надежнее и умнее, потому что не улыбаются на каждом перекрестке. Ярослав казался цельнее, насыщеннее, из него брызгала надежность, пока Матвей лишь предавался увеселениям и попыткам состояться. С Матвеем было неизменно весело и по-хорошему непредсказуемо, но Вера видела в нем друга. Прекрасного, нежного и гоняющегося за удовольствиями. Люди приходили, баламутили ее жизнь и растворялись. Все, кроме Матвея. Она знала, что он будет рядом, когда ей потребуется помощь, что всегда выслушает ее страхи и постарается развеять их. Знала, что сама не оставит его ни за какие блага. Но было это «но». С ними ничего не происходило – они стабильно жили своими переживаниями. Внешне не только спокойные, но и досаждающе обычные, скрывающие от всех свои ночные разговоры об истории человечества. Их жизнь не была похожа на непрекращающуюся карусель событий, они, скорее, молча созерцали вулканы прочих., на которые так щедро было их выскочившее время.