– Мысль о ней привела меня к тебе. Благодаря тебе я понял, что свет сильнее. И кто я, чтобы отказываться от такого подарка? Не хочу отказываться. Амалия… ты…
Нет, он не любил Герду. Но в это момент ему очень хотелось, чтобы было так, и, может, на самом деле, когда-то он любил ее? Просто забыл. В конце концов, может… он сможет полюбить Амалию? Она так похожа на Герду… и у нее глаза Герды. И в то же время она совсем другая – та, с которой хочется быть рядом… нестерпимо, до сумасшествия. Может быть от того, что хотя она отдает себя целиком, ты понимаешь, что она тебе не принадлежит?
Кай прижался к ее губам, чувствуя, что сходит с ума от близости девушки… и от вкуса собственной крови на нежных губах. Он хотел обладать ею – полностью, сейчас. Ощутить вкус жизни, крови, боли – которую дарит единение с тем, кого ты хочешь больше всего на свете. Боли, граничащей со смертью, и дарующей воскрешение.
Амалия с готовностью ответила на поцелуй, и Кай, зарываясь руками в ее волосы, лаская плечи, спину, сжимая ладонями тонкую талию, чувствовал, что не выдержит, если не получит ее. В ней была жизнь. В ней были жар и огонь.
Кай хотел жить и хотел ощутить этот огонь – забрать его себе и, как ни странно, поделиться тем жаром, который сейчас сжигал его изнутри, бился в каждой частичке его тела, пульсировал и наливал холодное тело раскаленной лавой.
– Пойдем к тебе, – прошептала, отстраняясь, Амалия. И улыбнулась, наклоняясь, поднимая осколок.
Кай, заглянув в глаза… Амалии?.. Герды?.. крепко взял девушку за руку и не отпускал до самой гостиницы. А корзинка осталась лежать на тропинке в парке.
Кай, сгорая от желания, срывал с девушки одежду, сходя с ума от ее невозможной нежности в ответ на его не ласковые, резкие, порой срывающиеся от нетерпения в грубость прикосновения. Терял способность о чем-то думать вообще – от запаха ее нежного тела, от каждого несдерживаемого стона и готовности, с которыми она отдавалась ему, от удивляющей его силы и обволакивающей обоих плавности, словно река… река жизни. Что же они делают?..
И не променял бы это ни на что.
– Смотри на меня, – потребовал Кай в тот самый момент, когда звезды, кружащиеся в сумасшедшем вихре, готовы были сорваться с небес. Амалия, широко распахнув глаза, сколько могла, глядела на Кая. Когда же небо рухнуло, осыпав водопадом звезд, укрывая обоих острым сиянием и погружая в состояние вневременного и внепространственного полета, Амалия выгнулась, забилась в накрываемом с головой блаженстве, запрокинула голову и, закрыв глаза, простонала его имя: