– В общежитии ему не место.
– Решила ехать туда?
– Да, мне написали, что комната готова.
– Уверена?
– Завтра утром с наставницей нужно встретиться, – начинаю зачем-то оправдываться и тут же прикусываю язык.
Извиняться за поведение я не собираюсь. Спасибо ему уже говорила, а оставаться ни с ним, ни с бородатым, который ядовито улыбается, я не намерена.
Мы скомкано прощаемся с Максом, в танке Горского снова гробовая тишина. Завозим Волка, пока не поздно, а уже у общежития я просто открываю дверь и спрыгиваю с рюкзаком на асфальт – теперь помню о высоте.
– Рада!
Оборачиваюсь так же резко, как и выскочила из машины. Никита вышел за мной, стоит.
– Будь аккуратна.
И? Он что-то хочет сказать.
– И ты всегда можешь набрать меня, если понадобится помощь.
Да ладно!
– Скажи, тебе не понравилось? – бросаю я, просто потому что не могу и дальше ломать себе голову из-за дурацкого поцелуя. – Ты даже не пытался… в ответ.
– Не нужно таким образом благодарить меня.
– Что? Бред!
Откуда мысли вообще такие? Кто благодарит поцелуями?
Снова пытаюсь уйти, но не двигаюсь. Черт!
– Я, между прочим, ничего не почувствовала! – со злостью выплевываю. – Вот вообще ни капли!
Горский ухмыляется и даже не скрывает. Чему-то кивает, возвращается к машине, открывает дверь. Но, прежде чем сесть и уехать, снова смотрит на меня, и каждый нерв коротит от такого напряжения.
– Потому что это был не поцелуй, – говорит он негромко, а его слова подхватывает ветер и разносит по двору.
Рада
Сегодня после дежурства я быстро высыпаюсь. Уже к полудню, чуть зевая, ставлю чайник – электрический, между прочим, купила его на радостях в прошлый выходной. Мой кипятильник сломался после потопа: когда включила, издал хлопок и отошел в мир иной. А новый покупать в чистую и обновленную комнату рука не поднялась.
Вью чай с тортом, впервые взятым не по скидке, листаю книжку с размякшим корешком и, к своему удивлению, обнаруживаю, что она гораздо интереснее экранизации. А еще мне тепло. Впервые с лета хожу по комнате в коротких шортиках и босиком – у меня теперь ворсистый ковер под ногами и плотные шторы на окне. Сказка.
Вот только с волшебником, который все это наколдовал, мы не виделись уже неделю. Горский больше не объявлялся. И я честно стараюсь не думать о нем. Хотя его голос назойливо раз за разом повторяет в голове: «это был не поцелуй». Что тогда? Собираюсь снова убеждать себя, что нам и правда лучше не общаться, а в результате задумываюсь и завариваю слишком крепкий чай. Не могу пить – горько. Накидываю пальто, потому что в коридоре Арктика, и иду выливать, а когда возвращаюсь, телефон поет мелодию в две ноты.