Я накрываю лицо руками. Ужас, как жалко звучит.
– Мне никогда не быть, как она, – выдаю самую потаенную мысль.
Вчера долго листала фотки Лили и поняла, что с Горским нам не по пути. Хоть я и призналась себе наконец, что хотела бы. Он невероятный.
Майя гладит меня по голове и прижимает.
– Кроха, но он и не хочет быть с такой, как она.
Я поднимаю на нее глаза. Ее слова точно озарение для меня. Но не успеваю ответить, осознать и хотя бы секунду насладиться, как открывается дверь. Входит Никита, следом за ним забегает Клео, и я слышу Макса, который кричит, чтобы ее не пускали с мокрыми лапами. Собираюсь перехватить красотку колли и поздороваться, но меня опережает Майя.
– А ты здесь что забыл?
И обращается она явно не к Никите.
Рада
– То же самое могу у тебя спросить, Зазнайка.
Я с удивлением смотрю на Макса, потом на Майю. Не понимаю ничего. Впрочем, как и Никита, кажется.
– Э-эм, вы знакомы? – начинаю осторожно.
Складывается чувство, что любое неаккуратное слово или движение заставит их кинуться друг на друга.
– Этот придурок всю школу мне жить спокойно не давал! – голосит Майя.
– А знаешь, что сделала эта с приветом? – он обращается вроде бы к Никите, но выступает для нас обоих. – Сдала меня! Сказала, что я списал у нее годовую контрольную!
– Потому что ты списал!
Макс не слышит ее, продолжает возмущенно рассказывать.
– Отец из-за нее не пустил меня на дискач к вам в школу, наказал. Тогда-то ты Лильку и охмурил.
– А он! – Майя поворачивается к нам с горящими глазами. – Кинул меня в сугроб и заставил есть снег! Я потом месяц с бронхитом лежала, это вообще нормально, а?
Они продолжают по очереди припоминать друг другу обиды и так увлекаются, что не замечают, как мы с Никитой выводим Клео из гостиной помыть лапы –маленькая пакость уже наследила. Я пытаюсь поднять ее, она совсем не тяжелая, но Горский снова берет все в свои руки – в прямом смысле. Просит поберечься и тащит колли в недостроенный туалет на первом этаже. Там сбрасывает куртку, набирает в тазик воды и принимается вытирать колли. А я все не могу перестать думать о нашем с Майей разговоре. И о Лиле, которую упомянул Макс так не кстати. Надо бы поговорить с Горским о том, что она заходила в питомник, но я не могу заставить себя. Не хочу рушить хрупкое равновесие между нами.
– Я думала, ты учился с Максом, – заговариваю первой, когда замечаю, что Никита ушел глубоко в себя.
– Нет, – не сразу отвечает он, – но дружим мы со времен школы. Я, он и…
– Лиля? – вырывается у меня.
Он переводит взгляд в мою сторону, а сам полотенцем обтирает лапы малышке, которая, высунув язык, ждет, пока рабы закончат ритуал омовения.