– Я читала, что вы с детства вместе, – признаюсь, будто бы оправдываясь.
Его взгляд хуже сыворотки правды.
– Были, – поправляет коротко.
Были что? Вместе? В смысле были вместе и больше не вместе? Это он имеет в виду? Потому как сама Лиля вряд ли согласится.
– Расскажешь, что у вас произошло? – Я не особо надеюсь на откровенность, но пробую сделать шаг.
В последнее время мы стали намного ближе, мне ведь не кажется?
– Лиля и я… мы больше не вместе, но есть несколько моментов, с которыми еще нужно разобраться. Тебе не о чем беспокоиться.
Тебе не о чем беспокоиться, – гулким эхом повторяет голос в голове снова. Сердце делает несколько быстрых ударов, дыхание перехватывает. Если Никита говорит, что мне не о чем беспокоиться, значит, беспокоится об это сам? Так?
– Вообще-то я про вас с Максом, но… я услышала тебя.
Горского ничуть не смущает мое заявление. Еще бы его что-то смутило. Он дразнит колли, играет с ней, толкает под попу, и та уносится вперед галопом. Никита вытягивает ноги и опирается головой о стену. Кажется, он готов рассказывать, а я… я готова слушать. Даже в туалете, даже на полу, тем более теплом. С ним я готова хоть на Эверест, хоть за девятый круг ада.
– Когда я не смог вырваться на мальчишник из-за травмы, – начинает он, и я сразу замираю, чуть ли не порами впитывая каждое слово, – парней это не остановило. Они в интернете увидели какой-то прикол, распечатали мое фото в полный рост и таскали эту картонную фигуру за собой по всем барам в городе. Звонили, присылали видео. Смешно, на самом деле, вышло.
Никита ухмыляется, но как-то печально.
– Я знаю, что они пересекались с Лилей и ее подружками с девичника. А через три дня она призналась, что изменила мне.
В голове всплывают слова Лили: я совершила ошибку, я все исправлю. Как такое можно исправить? И как вообще можно посмотреть на кого-то другого, когда рядом такой, как Горский?
– Ты думаешь, у них было что-то?
Никита пожимает плечами.
– Лиля имен не называла. Но Макс всегда был влюблен в нее. – Я вижу, как Никита проваливается в прошлое. – Я и разглядел-то Лилю только после того, как Макс попробовал приударить за ней. Мы вроде бы в шутку соперничали, но по итогу несмешно было всем троим.
У меня горло сдавливает от слов Никиты и его смелости признаться. И мне почти физически больно за него. Горский резко садится, кладет локти на колени и проводит пальцами по волосам, чуть взъерошивая их.
– Почему не спросить у самого Макса? – говорю прямо.
– Как прежде уже не будет.
– Да уж, точно не будет, если ты вообще обо всем этом думаешь.