Пальцы утонули в редкой, но очень приятной на ощупь шерсти и коснулись горячего тела. Какой же он худой! Одни кости, да кожа, углы и впадины.
— Никитка… - хоть я и произносила его имя, в голове никак не укладывалось, что вот этот беспомощный комок шерсти — мой друг, или, как Бельшанский его назвал — пара.
Я видела лишь того, кому необходима моя помощь, сочувствие и участие, и мое глупое мягкое сердце переполняла горячая жалость к этому существу.
Я долго ещё сидела и гладила остроносую морду, перебирала клочковатую шерсть на впалых боках и украдкой смахивала слезы, видя, как волку тяжело даже дышать, не то, что двигаться.
Моя соседка занималась тем же самым, сначала осторожно, а потом и со смелым любопытством дотрагиваясь до черныша, пока он прямо в ее руках неожиданно не превратился в мужчину. Абсолютно голого и невероятно довольного. И да, это был тот самый бугай, которого я видела в соседнем доме.
Мелкая девчонка спокойно кинула бугаю джинсовые шорты, а я стыдливо отвела глаза и посмотрела на "своего" волчонка. Он тоже будет превращаться? А ещё одни шорты есть?
Но мой звереныш не превращался и, кажется, вообще пытался потерять сознание. Он лежал с закрытыми глазами, не двигался и дышал редко-редко, чем очень пугал. Признаю — в минуты злости я много чего желала Никите и все мои пожелания были недобрыми, но сейчас… Нам кто-нибудь поможет или нет?
Первыми ушли соседи, причем полуголый мужик посмотрел на нас с непонятной злобой, которая сменилась заботливой улыбкой, когда он играючи поднял покрасневшую девушку-соседку на руки.
Мой волчок никак не отреагировал на это, как и на подошедших к нам двух мужчин. Они коротко кивнули мне в знак приветствия, осторожно подняли обмякшего зверя и понесли его по лесной дороге. Я поплелась следом.
Небо полностью затянуло тучами, холодные порывы ветра трепали и без того лохматую шерсть на морде волка, свисающей с плеча одного из мужчин, и я не могла отвести взгляда от понурого животного, мысленно умоляя его открыть глаза. Но он не открывал.
В доме на немой вопрос мужчин я не раздумывая ответила:
— Положите его на кровать.
Когда мужчины вышли, сказав напоследок, что сейчас придет врач, я робко опустилась на край кровати и очень осторожно прикрыла задние лапы зверя покрывалом. Что ещё для него сделать, я не представляла, но одно я знала точно — я не желаю зла ни пушистику, ни Никите.
Сейчас, наблюдая это невероятное превращение, я была готова взять назад если не все свои слова, то большую часть — точно.
Может, он и правда не виноват в том, что случилось? Не знаю, как бы я себя вела, если бы у меня внутри жила волчица. Да мне даже представить такое страшно, а Никите пришлось пережить.