— Ну что ты, мой маленький? — я присела на корточки и осторожно дотронулась до лохматой головы, пригладила шерсть на лбу и на загривке. Получила возмущенный взгляд и моментально исправилась: — Ладно-ладно, не маленький, большой. Просто ты такой… такой..
Волк и правда выглядел несколько иначе, чем в прошлый раз. Шерсть на животном уже не была такой клочковатой и разной по длине, отчего он казался более ухоженным и аккуратным. Тело тоже изменилось. Поднабрал кило веса, что ли? Во всяком случае, мои ладошки уже не натыкались на бесконечные острые углы, а гладили худощавое, но не истощенное тельце.
Волк опять пролаял непонятный призыв, тяжело вздохнул и закатил глаза от моей несообразительности, и направился к входной двери.
— Ты хочешь погулять? — обрадовалась я, открыла дверь настежь и вышла вместе с нетерпеливо перебирающим лапами волчонком на улицу.
* * *
Неделю спустя..
— Что-то ты совсем грустненькая, — Никита плюхнулся в траву рядом и меня обдало волной его теплого аромата.
Это просто издевательство какое-то! Он, вообще, знает о существовании футболок? С утра до позднего вечера сверкает голым торсом, отговариваясь частыми неконтролируемыми оборотами и постоянной порчей одежды. Да, согласна, он действительно оборачивается два-три раза в день и при этом рвет на себе одежду, но, с другой стороны, по приказу его любимого альфы наш гардеробный шкаф доверху забит шортами, майками и рубашками. Однако же Никита из всех богатых запасов пользовался только шортами и чувствовал себя прекрасно, демонстрируя свои возмутительно притягательные кубики пресса. Я тут глаза не знаю, куда прятать, а он ещё интересуется, почему у меня настроения нет.
Да есть у меня настроение, есть! Только не такое, как мне бы хотелось, в этом и проблема.
То, что у меня проблемы я поняла ещё неделю назад, когда Никита после прогулки превратился обратно в человека, натянул шорты и рухнул без сил на кровать. Он лежал, занимая огромным телом большую часть матраса и закинув руки за голову, а я смотрела на его чуть тронутый темной растительностью низ живота и на сползшие джинсовые шорты, держащиеся на выступающих костях таза. И на четко очерченные косые мышцы тоже смотрела. И на кубики пресса, расслабленные, но все же заметные под мерцающей в лучах солнечного света кожей. На мерно вздымающуюся грудную клетку, такую широкую и гладкую, что нестерпимо захотелось дотронуться до нее и почувствовать подушечками пальцев биение сердца внутри сильного тела. Или даже не пальцами, а губами…
Ужас! Что за мысли бродят у меня в голове? Никите плохо, а я залипаю на его тело.