Прижавшись затылком к стене, несколько раз долблюсь им от состояния совершенной безысходности. От предчувствия неизбежной бури, которая уже на подходе. И чем дольше Ева не выходит из кабинета УЗИ, тем ярче я чувствую эту самую бурю.
Наверняка у Евы что-то серьёзное!
И это моя, блядь, вина!
Спустя тридцать минут из кабинета стремительно выходит Жека. Я подрываюсь к нему, но он, словно ничего не видя вокруг, несётся по коридору, а потом вверх по лестнице. Я не отстаю, пытаясь его дозваться.
– Подожди, Макс, – отрезает брат, не оборачиваясь.
Подойдя к очередной белой двери, дёргает за ручку, но та не поддаётся. Жека пересекает коридор, распахивает дверь напротив. Заглядывает туда, и я слышу, как он спрашивает у кого-то:
– А Виктор Семёнович уже ушёл?
Ответ я тоже слышу:
– Около часа назад.
Брат закрывает дверь и наконец-то оборачивается ко мне. По выражению его лица я сразу понимаю – мой мир всё-таки рухнул.
– Что с Евой? – впериваю взгляд в его глаза. Мой мир сейчас сужается до них.
Жека устало проводит по волосам, немного их взъерошивая.
Тянет... Сука... Там, по ходу, всё плохо!
Я хватаю его за край халата.
– Говори как есть, ну!
Голос брата очень озабоченный:
– Я подозреваю, что у неё митральный стеноз, произошла обструкция...
– Стоп! – перебиваю. Трясу головой. – Объясни по-русски, блядь! Так чтобы без учёной степени понятно было!
– Есть подозрение, что у Евы порок сердца, – сжалившись, объясняет брат. – Точнее смогу сказать завтра. После результатов анализов и фонокардиограммы.
– Порок сердца, – повторяю я за ним, как под гипнозом.
– Да, порок сердца, Макс, – чеканит Жека. – Хотел бы я сказать, что это ваша с Киром вина, вот только это не так. Пять лет – это слишком долго. Он бы уже давно проявил себя. А вот её пребывание в больнице пару лет назад. Ангина, лихорадка... Короче, Макс. Сними с себя хоть немного ответственности. На этот раз ты ни в чём не виноват.
На этот раз!
Старший брат спустил на меня всех собак, когда узнал о наших с Киром «подвигах». И да, я действительно был повинен в том, что не уследил за младшеньким братишкой. Я и без Жеки считал себя виноватым.
– Помоги этой девочке, поддержи её, а потом оставь в покое, – настойчиво советует он мне. – Она не должна понять, кто ты такой. С её сердцем...