*
Дальнейшие события набирали оборот как снежный ком. Судья официально дал поручение судебному следователю господину Кутилину выяснить все новые обстоятельства дела. Павел Струев был размещен в уездной тюрьме – в той же камере, где недавно содержался Феликс Янович. Сам Колбовский после показаний Струева был отпущен и оправдан со всех сторон. Множество горожан охотно увидели в начальнике почты жертву злобного мошенничества. Господин Муравьев получил предписание не покидать Коломну до окончания нового витка следствия и снова поселился в апартаментах Кольцова. Госпожа Клейменова охотно отвечала на вопросы журналистов, не скупясь на краски, особенно черные.
Несмотря на горячий шоколад, заботливо приготовленный Авдотьей, несмотря на теплую и свежую постель, Феликсу Яновичу в ту первую ночь дома не спалось. Мозг лихорадило от непонимания происходящего – все предыдущие версии рассыпались в прах: Колбовский чувствовал себя в логическом тупике. Словно все дороги, начертанные на карте и совершенно ясные, внезапно привели совершенно по другому адресу.
В своем удивлении Феликс Янович отнюдь не был одинок. Очень многие коломчане лишь пожимали плечами, говоря о Струеве. Он был слишком мил, чтобы представить его алчным злодеем. Но при этом – не настолько байроничен, чтобы увидеть в нем трагического героя, совершающего отчаянный поступок на почве страстей. Все ждали объяснений самого юноши, и те стали известны уже на следующий день.
Как рассказал Кутилин, Павел Александрович, несмотря на нервозность, сумел изложить историю достаточно связано и обоснованно.
По его словам, он изначально считал, что брак блистательного Муравьева с глупой и невзрачной девицей Рукавишниковой – страшная ошибка, которая может погубить блестящее будущее поэта.
– Это был порыв с его стороны, он пожалел ее, – объяснял Струев. – У него бывают такие порывы. Эта женщина показалась ему удивительно романтичной, необычной… не такой как все эти столичные профурсетки, которые обожали его.
– Да-да, понятно, – кивал Кутилин, хотя подобные мотивы для женитьбы казались ему абсолютно безумными.
– Я хотел спасти его от этого брака! – отчаянно говорил Струев, заламывая руки.
– И ради этого убили?! – даже полицейский секретарь, который вел запись допроса, не смог смолчать.
– Я не хотел… не собирался, – Струев вздохнул. – Я пригласил ее поговорить. Хотел убедить расторгнуть помолвку. А потом… мы повздорили, она начала кричать на меня. А я был пьян. Это вышло случайно….
– Но следы вы начали заметать не случайно? – уточнил Кутилин.