И поэтому я здесь.
*неловкая пауза, скрип карандаша*
– Что вы почувствовали, когда мужчина пропал?
– Я искала его, ждала у всех возможных входов и выходов…
– Да. Но что вы почувствовали? Попробуйте описать. Не волнуйтесь.
Я нахмурилась. Вовсе я не волновалась. Просто мне не хотелось об этом говорить – и в то же время необходимо было выговориться. Парадокс.
– Обиду и тревогу, наверное. – Я пожала плечами, словно это всё сущая ерунда.
– Почему «обида»? За что вы обиделись на него?
Он меня предал. Осталось только разжать губы и позволить языку вытолкнуть наружу эти пять жалких слогов.
– Он меня… предал. Нет, нет! Ничего не говорите. Я знаю, что это не так, что он мне ничего не обещал, что я даже не знаю его имени, просто левый мужик какой-то… Но… И кофе, и книги – всё это ничего не значит?!
Я поняла, что тараторю и моему лицу срочно нужен платок. Остановилась и потянулась за салфетками на столе, проклиная свою дурацкую тушь. Психолог буравила меня взглядом, как будто моя душа была для неё кубиком Рубика и стоило лишь покрутить немного – и цвета сложатся по граням, и всё встанет на свои места.
Тут она просияла, как будто в глазах зажгли диодные лампочки, и отложила карандаш.
– А вы давно говорили со своим отцом?
Такого поворота я не ожидала и по-настоящему удивилась. Даже рот распахнула.
– Давно! Мы не общаемся, вы же знаете.
Психолог кивнула.
– Ваш страх предательства, вероятно, связан с отцом. Ведь он ушёл из семьи и ничего не объяснил. «Он вас подвёл» – так вы, кажется, выразились? – Она принялась листать свои заметки.
– И что мне с этим делать? Вы имеете в виду, если я прощу отца, то одновременно прощу моего незнакомца из метро, и всё сразу станет хорошо?
Психолог оставила блокнот в покое и вскинула на меня тёмно-серые глаза. Серые глаза, чёрные волосы, белая блузка и графитовый карандаш… Она вся была какая-то чёрно-белая. А я только сейчас это заметила, хотя мы встречались уже в третий раз.
– Вы пришли ко мне с проблемой разбитого сердца и неоправдавшихся ожиданий – назовём это так. Но я хотела бы заметить… – Она сурово сдвинула брови. – Ваш отец – состоятельный человек…
– Но мы не общаемся!
– Я понимаю. Но это не меняет его… кхм, положения. И он пытается поддерживать с вами контакт – пишет письма, которые вы не читаете.
Сложив руки на груди, я насупилась. Представила себя со стороны: вот уж точно, обиженный ребёнок! Кажется, мне ещё долго придётся сюда ходить…
– Вам не приходило в голову, что человек, к которому вы так привязались, может быть опасен? – продолжила психолог.
– Что?!