– Ты один с карточкой выкрутасничал, или куча восторженных зрителей имелась?
– Имелась, - вздыхает Энакин.
– Тогда задницу оставляем, как есть. Не стоит порождать у твоих приятелей чувство безнаказанности и вседозволенности. Видеть, как ты морщишься от боли, когда садишься, им будет полезно. Все, иди.
Звонко шлепаю Скайуокера по фиолетово-багровым разводам на ягодице, от чего ученик вскакивает как ужаленный. Но тут же приводит расхристанную одежду в порядок и кланяется.
– Благодарю, учитель.
Молча киваю в ответ. В целом я доволен. Не только учеником, но и сложившейся ситуацией. Избранный опять сам и не заметил, как поменял весь расклад.
Если несколько часов назад группа оппозиционных сенаторов во главе с Дамаском планировали длительную осаду моего кресла, то теперь они почти наверняка пойдут в атаку уже завтра. Новость о беспрецедентной благотворительной акции уже в сети. С утра самые отмороженные сенаторы поднимут вой о бедственном состоянии столичной медицины, который быстренько перенаправят на волну общего недовольства. И к вечеру, к джедаям не ходи, встанет вопрос о вотуме недоверия канцлеру. Милости просим, только надо подготовиться.
Пять минут медитации и тянемся к комлинку. Звонок другу, а как же?
***
Утро в Сенате началось предсказуемо. Воем. Хоровым, с сольным подвывом в исполнении рыженькой красотки Мон Мотмы. Впечатление несколько портил гул в зале. На доступность медицинских услуг для большинства граждан республики собравшимся было не то, чтобы плевать, но обсуждать лангету на моей руке показалось интереснее. Поступок Дамаска одни считали глупым, другие – даже опасным прецедентом. И те, и другие живо обсуждали возможную причастность столь резкого и непредсказуемого кандидата в новые канцлеры к вероятному покушению на канцлера действующего. Мой бесхитростный рассказ о том, как шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс, ничего, кроме улыбок, не вызывал.
К обеду дело дошло до законопроекта, который позволил бы несенатору баллотироваться в канцлеры. То, что поправки делаются конкретно под Дамаска, особо не скрывалось. Только шло со скрипом. Ну не готовы наши народные избранники расширять круг особо избранных. В общем без покупки дополнительных голосов шансов нет. Объявили перерыв.
Стоило войти в кабинет, как бессменный Амедда с молчаливым поклоном включает новостной канал. А там несколько неожиданно. Некий русоволосый мальчишка, ровесник Энакина, горделиво пыжился перед десятком журналистских микрофонов. Лицо паренька кажется мне смутно знакомым. То ли с папашей когда пересекался, то ли в компании ученика замечал. Прислушиваюсь.