– …Я и говорю: Энакин деньги с карты по госпиталям на моих глазах переводил. Это все видели. Когда он про парня, который на гонке покалечился, рассказал, мы сперва решили самим скинуться. Ну, у меня днюха недавно была, Тагге на новый байк копит. Но Энакин сказал, что сам все решит…
– Господин Оззель, что вам известно о реакции главы банковского союза на произошедшее?
– Ничего конкретного, - смущается парень, - но досталось Энакину по ходу крепко.
Кадр сменился. Сперва испуганные глаза обильно забинтованного пацана на больничной койке. Потом рентгеновский снимок сломанной лучевой кости. Стоп, я так понял, у акселанского гонщика травма головы? Только это оказалось уже не про него. На следующем кадре вижу себя, точнее свою перевязанную руку крупным планом. И дикое утверждение автора сенсационного репортажа о том, что травму канцлер получил в жестокой драке с обезумевшим от жадности банкиром, защищая юного героя Скайуокера. Сила Великая! Как он себе это представляет?!
Нет, слух о том, что пожертвования Дамаска были щедрыми, но не добровольными я Айсарду еще ночью заказал. Но что за дикая фантазия?
И вообще на душе стало как-то нехорошо. Это не предчувствие. Оно о будущем. Я же испытываю дискомфорт от чего-то могучего и близкого. Словно сильный зверь находится за хлипкой перегородкой возле тебя. Так мог бы ощущаться очень сильный одаренный. Но странная мощь близка, но размазана. Окрашена возбуждением и тревогой, но напрочь лишена мыслей. Что за ситховщина?
Лишний раз убеждаюсь в том, что в вовремя заданном вопросе - уже половина ответа. Стоило мне ругнуться в Силе, как программа новостей прервалась экстренным сообщением. И о предстоящем в ближайшие час-два голосовании по новому закону о выборах в нем всего одно предложение. Остальное - о движущейся к зданию Сената толпе.
Стоп. Несколько дней назад я распорядился подтянуть на Корусант верных мне разумных. Тех же калишцев-извошра. Да и почетный шеф Аграрного корпуса Дуку обещал прислать парней покрепче. Просто чтобы, голосуя, мои дорогие коллеги думали не только о возможности заработать, но и о риске расстаться со здоровьем, а то и жизнью. Не более того. Съемка же с летящего над площадью перед Сенатом дрона показывает, что не только площадь, но и все прилегающие улицы тремя уровнями выше и ниже заполнила толпа в несколько миллионов разумных.
– Наверное, вам следует как-то к ним обратиться, сэр?
В голосе Амедды впервые за много лет нашего знакомства звенит нескрываемая растерянность.
– Непременно.
Выбора-то у меня в сущности и нет. Если эту толпу не оседлаю я, это сделает кто-то другой. Один пожилой и богатый муун, например. Направляюсь к центральному, ведущему на площадь выходу.