Интересно. Интересно, правда.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Саммерин был прав в одном: когда Макс что-то делал, он вкладывался в это полностью.
Мы приступили к тренировкам с рвением, которое можно описать только как свирепость, и я восхищалась каждой секундой. Я нашла определенную эйфорию в истощении, которое пришло от неустанного преследования моей цели. И я знала, что Максу это тоже нравилось. Он не показывал этого — по крайней мере, не так открыто, как я, — но жизнь в рабстве научила меня видеть сквозь трещины. У Макса их было немного. Но энергия, которая исходила от них, питала мою собственную.
Каждое утро мы вставали на рассвете, чтобы начать работу. Макс настоял на том, чтобы я заново выучила все, что я уже знала, несмотря на мои протесты.
— Ты не можешь дать этим ублюдкам никаких возможностей, — постоянно указывал он, — поэтому твои основы должны быть безупречными.
И хотя сначала я была настроена скептически, вскоре мне пришлось с неохотой признать, что он был прав. После целой жизни самообучения я научилась срезать углы, о существовании которых не подозревала.
Итак, я лепила цветок за цветком, сокращая минуты за раз. Каждый день я заканчивала с раскалывающейся головой, дрожащими пальцами и, как правило, скупыми, редкими похвалами от Макса.
Но, хотя я наслаждалась тем, что он подходил к нашим тренировкам с таким же энтузиазмом, как и мой, наше партнерство все еще было далеко от совершенства. Вне наших уроков мы мало разговаривали — в основном потому, что я никогда не хотела быть вне наших уроков. Я постоянно толкала его — еще час, и еще, и еще. Еще один набор уроков. Еще один раунд практики.
Иногда он баловал меня. В другие дни он закатывал глаза, отпускал какую-нибудь неопределенно оскорбительную шутку, наливал бокал вина и исчезал в своей комнате. Независимо от этого. Я практиковалась одна, пока не могла больше держать глаза открытыми.
Когда они, наконец, закрывались, меня каждую ночь встречали одни и те же изображения. Лицо Эсмариса. Глаза Серела. Щелчок кнута. Мазки крови на моих пальцах. Каким-то образом я всегда знала, что не все это принадлежит мне.
Я старалась не спать, когда это было возможно. В любом случае, сказала я себе, это пустая трата времени. И хотя Макс ругал меня за необходимость отдыха, я знала, что он тоже почти не спал. Слишком часто, выбираясь из постели посреди ночи, я видела мягкое мерцающее свечение под дверью его спальни. Иногда я видела его силуэт в саду, срезающим среди ночи увядшие цветы.
Наверняка он тоже меня видел. Но я была рада, что он так и не подошел ко мне. Были некоторые вещи, которые я не была готова позволить ему увидеть. И он, похоже, не был заинтересован в том, чтобы потакать моему любопытству.