Как-то так вышло, что старик Пронин и старик Ромыч к выходу на сцену были уже полностью «готовы». Где они успели так набраться, я не помню. Начали играть еще более-менее прилично, но примерно с третьей песни их повело так, что мы с Рыбаловым, переглянувшись, поняли: придется нам выкручиваться вдвоем. Барабанщик и ритм-гитарист кайфовали сами от себя, мы же с басистом пытались придать всему этому некую подобающую форму и давили энергетикой.
Что там происходило в зале, меня волновало меньше всего. Кто-то что-то выкрикивал, якобы от удовольствия, и даже аплодировали нам неистово. Но я была зла! Очень зла! Со сцены мы с Рыбаловым вышли мокрые насквозь.
– Ну, Княжинская, да-а-а.... Слава Богу, закончили. Жесть вообще! – отер пот со лба Димка.
– Бывает, – сквозь зубы процедила я. – Если можно, не трогайте меня какое-то время.
– Понял, понял. Пойду посмотрю, че там Ромыч с Димычем. Живые они вообще?
– Живехоньки! Радуются. Пусть их.
Рыбалов вышел, и я осталась одна в гримерке, уже приготовившись чуть-чуть порыдать. Как вдруг ко мне вломилась толпа поклонников.
– Наталья! Это было так кру-уто-о-о! Вы прям дае-е-ете! Какая от вас энергия! Прям о-очень!
Они не услышали ни кривизны, ни фальши. Им все понравилось! Они вообще ничего не поняли!
Публика в этом клубе была весьма гламурная. Но у меня есть неприятная особенность. Я не узнаю известных людей. Во-первых, я плохо вижу, а потом, после концерта, тем более такого, находясь в измененном состоянии сложно собраться и сконцентрироваться.
Вскоре толпа поредела, сама собой рассосалась, и в гримерке остались двое: милая девушка с короткой стрижкой, заглядывающая мне в глаза, пытающаяся что-то объяснить, на что-то намекая, и какой-то вусмерть пьяный лысый мужик за ее спиной.
– Это Андрей! – шепчет мне девушка на ухо.
– И что?
– Ну это Андрей! Он хочет с вами поговорить, – удивляется та моему вопросу.
– Ну так пусть поговорит! В чем проблема-то?
– А я его помощница! Ну, это же Андрей! – шипит уже она и делает большие удивленные глаза.
И тут я понимаю, что девушка эта тоже уже очень хороша и почти под стать этому самому Андрею, и барабанщику нашему, и гитаристу.
– Вы хотели со мной поговорить?! – громко обращаюсь я к лысому.
– Э-э-э! Да! – лысый пошатываясь подошел ко мне. – Вы знаете?! Вы очень хорошо поете! – говорит он мне, стараясь четко проговаривать слова. (Кстати, вот это вот выражение, «Вы очень хорошо поете», преследовало потом меня всю жизнь».)
– Спасибо! Приятно слышать.
– Девушка! А как вас зовут?
– Наталия! А вас?
– Хм… Вообще-то еще с утра Андреем звали. Да? – уточнил он у своей помощницы. Та утвердительно махнула головой. – А вы меня разве не узнаете?