Но так, чтобы взрослые люди всерьез, зло и хладнокровно хотели ее схватить и задержать?! То, что поначалу казалось веселой игрой, где всегда можно дать задний ход и попробовать заново, вдруг обернулось самым настоящим бесповоротным кошмаром. Ладушка проскочила через приемную и оказалась перед лифтом. Двери были закрыты. Нажимать на кнопки и ждать, пока серебристые створки откроются, Ладушке даже не пришло в голову. Кинув взгляд налево, она увидела лестничный пролет и кинулась к нему. Но в паническом страхе побежала почему-то не вниз, а наверх. Не считая ступеней и этажей, она неслась куда-то. Ей казалось, что позади грохочут чьи-то тяжелые шаги, раздается свист и улюлюканье. Она втягивала голову в плечи, ожидая тяжелого удара, горячее дыхание рвалось из груди. Ступени, перила, ступени, поворот, ступени, площадка – конец! Задыхающаяся Ладушка оказалась перед серой дверью с табличкой: «Вход воспрещен!»
В отчаянии Ладушка ухватилась за ручку и ударила в преграду хрупким плечом. Дверь неожиданно поддалась и распахнулась. В лицо девушке ударил ярко-оранжевый луч вечернего солнца. Прикрывая глаза ладонью, она шагнула на крышу. Весь город лежал у нее под ногами. Где-то далеко внизу ссорились на перекрестках автомобили, по-комариному трубя в свои гудки, океаном шумел город, завершая свой рабочий день.
Но все это Ладушка заметила мельком, потому что прямо перед ней огромной тенью, очерченной оранжевыми лучами, стоял сэр Николас Дюкс, держа под мышкой свою голову… Ладушка ойкнула, рыцарь-бегемот обернулся, и наваждение тут же растаяло. Перед ней был тот самый плюшевый бегемот из детской секции, который вчера помогал ей подняться с пола.
– Ты откуда здесь, стрекоза? – спросил он низким, но добрым голосом.
– Меня задерживают! – прошептала Ладушка. – Они… Эти, которые в приемной, и охрана! Я думала – там папа! Я думала, что Лев Самус! А это не он! И я… Я… Я…
И тут слезы ручьем хлынули из глаз Ладушки. Она плакала от пережитого страха и от незаслуженной обиды на тех, кто взрослее и сильнее, но не постеснялся устроить эту погоню. Она плакала от того, что предвкушаемая встреча с папой обернулась такой страшной нелепицей. От того, что слова Тётёли вдруг обретали явственные очертания беспощадной правды.
– За что? За что?!! – всхлипывала она, даже не заметив, что давно уже уткнулась в плюшевый бегемотов живот, и что мягкая лапа ласково гладит ее по макушке. – Он же обещал! Он же никогда не обманывал!
– Ну-ка! Держи! – бегемот засунул лапу в какой-то незаметный карман своей плюшевой униформы и вытащил разноцветный леденец. – Ты попала в беду, но теперь все будет хорошо!