– Из-за жены. В своем миниатюрном доме ему проще придумывать злобные планы.
– Вот как. Я думала, вы одна команда.
– Раньше были. А сейчас мне страшно находиться в одном помещении с ним. Он помешался, Эбигейл. Помешался на своей идее до такой степени, что уже не видит разницы между законными вещами и уголовно наказуемыми. Он слепо верит: часы спасут его от любого наказания. Но пока ничего хорошего часы не принесли.
– И поэтому ты уезжаешь, – не спросила, а подтвердила свои мысли девушка. – Блэр уже пытался использовать часы?
– Они неактивны. Но время на исходе. Судя по расчетам, которые он произвел благодаря дневнику, часы начнут действовать через несколько дней. День или два есть в запасе. Но я бы рассчитывал на худшее. Макс знает всё о часах. Даже моя попытка увезти дневник не повлияет на него, я уверен. Но так я хотя бы буду в безопасности, – парень почесал гладко выбритый затылок и улыбнулся. – Если ты готова рискнуть своей жизнью и вернуть часы, то я готов аплодировать тебе стоя.
– Можешь даже станцевать, я не против, – она поднялась с дивана, придерживаясь за его спинку. Руки предательски дрожали. – Надеюсь, что ты не собираешься приготовить мне ловушку.
– Какая ты недоверчивая. Но вряд ли будь у тебя выбор, ты полезла сюда. Так что действуй, как знаешь.
– Спасибо.
С трудом держась на ногах, Эбигейл пошла к выходу. Она не оборачивалась, не хотела больше ничего говорить. Кевин раскрыл так много карт, что все предположения смешались еще больше. Но девушка чувствовала, что не хватает всего одной детали.
– Эй, Эбигейл.
– Да? – сдавленно произнесла она, останавливаясь у двери.
– Он хранит часы в спрятанном ящике в полу.
Девушка кивнула, задержав взгляд на Кевине, и открыла дверь.
Дома Эбби не могла найти себе места. Она ходила из угла в угол, прокручивая в голове любой возможный исход разговора с Луи. Как открыть правду о Майкле? Девушка боялась представить реакцию парня.
Бесцельно обойдя весь дом, она спустилась в гостиную. Комната была залита мягким солнечным светом. Такой свет бывает лишь зимой. Он падал на стены, отражаясь в стеклянных рамках картин. Кроме нарисованных улиц и лесов, здесь висели фотографии. Некоторые были черно-белыми, другие – цветными, но потускневшими со временем.
Эбигейл раньше не замечала их, поэтому подошла поближе, чтобы рассмотреть. На самой старой фотографии была запечатлена девочка лет восьми-десяти. Она, в сером сарафане и белых гольфах, приветливо махала рукой фотографу. Хоть различить цвета на снимке не получалось, Эбби решила, что девочка была блондинкой.