Но что теперь оставалось делать? Нет управы на сволочей. Чертополохом зарастает поле. По всем приметам он, тиран местного разлива. Тираны одинаковы своей сутью. У них лишь разные возможности. Вспомним «Король забавляется» и пакости Трибуле. Тираны – сорняки. Их нужно выпалывать. Они возникают повсеместно. Упустишь, наплачешься. Обычно поздно спохватываются. Жизнь, увы, не кино, где всё по сценарию. Что делать теперь? Бороться? Так всю жизнь и поборешься. Приходится делать вид, что в ЦУПе мне делать нечего, и всё «по фигу». Но одновременно присутствует мысль, что их становится больше, что это замедлит наш ход или его совсем остановит. Только почему я должен думать об этом? Кто – я? Главный? Моё ли это дело?
Жизнь по-своему подыграла мне. Цуповский этап работ со своими страстями и отношениями отодвинулся от меня на пару лет. Мне открылся новый фронт работ.
Работа с французами не только техника и разные хлопоты. Случилась совсем неприятная история. Безголовые французские журналисты, приехавшие на запуск, ввезли в страну без оформления киноаппаратуру, и этим создали нам головную боль. Но никуда не денешься потребовалось оформление задним числом с подключением знакомых из Главкосмоса, юристов и людей бушуевского секретариата и были бодания с таможенной службой, где тягомотный характер Лидии Федоровны сыграл свою положительную роль.
Оформление заключительного этапа в шереметьевском аэропорту затянулось за полночь и когда оно, наконец, подошло к концу Лидией Федоровной службе было поставлено условие – доставить её из Шереметьва домой в Подлипки. Несмотря на поздний час, в знак признания её оформительского упорства, таможня выделила автомашину, которая по кольцевой доставила Лидию Федоровну и меня до развилки дорог. Далее меня высадили, оставив самостоятельно добираться на юг по Москве, а машина с Лидией Федоровной отправилась в Подлипки на север к жилому комплексу подмосковного Калининграда.
Шеф мне всё больше нравился. Смелостью своей, бескомпромиссностью, и тем, что, не заботясь о последствиях, брал очередные проблемы себе на грудь. Суммой качеств. Были у него свои понятия о чести и справедливости. Свои досужие представления, как поступить.
До Глушко ОКБ возглавлял Главный конструктор. Глушко настоял на должности Генерального, как в авиации. Главные конструкторы были под ним. Один из блатных, опять же из «Южного», из Днепропетровска и стал уже второй фигурой по значимости в ОКБ. У нового Главного не было прежней жизненной закалки и его окружение стало обрастать нужными людьми.