Она улыбнулась:
– Не успеешь соскучиться. Скоро мы снова будем вместе.
Сон растаял так же легко, как и пришел, но на своем лице я все еще ощущал прикосновение ее мягких волос, ниспадающих на меня, когда мы целовались, чувствовал аромат ванили и корицы от ее тела. Я не стал сдерживать слезы.
Почему это произошло с нами? Совсем недавно я считал, что человека с моим прошлым невозможно полюбить, но она это сделала. Совсем недавно она была невероятно одинока и лишена всего на этом свете, но я мог дать ей все, что бы она была счастлива. Теперь мне и вправду нечего терять. Теперь придется вспомнить прошлое и отомстить так, как меня учили. А после, мы обязательно снова будем вместе.
Объятия сна в этот раз поглотили меня на несколько дней, принеся облегчение уставшему телу, но не разуму. В этот раз я не видел снов, и это было к лучшему.
Я резко открыл глаза и попытался сесть, но резкая боль в правой руке меня притормозила. Эту боль причинила сдвинувшаяся игла капельницы. Я осмотрелся, но не сразу понял где нахожусь – мозг пока еще с трудом выходил из тумана.
В окно с опущенными жалюзи пробивались лучи солнца, которое уже клонилось к закату.
Глаза скользнули по предметам в палате и я увидел сотовый телефон Теи на столе. До крови сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, окрапив их алой росой, я снова попытался сесть, но и сейчас резкая боль снова пронзила тело на сей раз исходя из груди. Я слегка дотронулся до груди и почувствовал гематому.
Дверь палаты распахнулась и вошла медсестра.
– Как хорошо, что вы очнулись, – сказала она голосом нежным и робким, не соответствующим ее возрасту и комплекции.
А точно хорошо?
Очень быстро пришел врач. С порога я застал его вопросом:
– Где она?
– В морге, – ответил он. – Мы ждали когда вы очнетесь.
XXXI
Санитар, очень высокий, широкоплечий и, похоже, обожающий качалку, катил меня в инвалидном кресле на цокольный этаж в морг. Идти самому было очень болезненно из-за ушиба правово колена, и еще каждый шаг отдавался режущей болью в груди.
Этот бравый медицинский работник провозил меня мимо других палат с тяжелыми пациентами. Люди в них явно страдали, томились, призывая смерть как облегчение.
Колесики кресла поскрипывали, противно и звонко в пустом коридоре. С потолка разливался бежевый цвет, не удобный для глаз. Воздух здесь, в отличии от проплаченных палат, не фильтровался кондиционерами и был пропитан запахом лекарств, боли и смерти.
Мне хотелось затормозить ход времени, продлить дорогу по коридору. Я боялся увидеть Тею. Ком уже подступил к горлу. Как назло этот санитар шагал слишком быстро.