– Банку… давай, – шмыгнул носом Восклецов.
Шмелев сунулся было в свой вещмешок, но передумал.
– Ничего, мне одной ложки хватит.
– Ладно, – ответил Восклецов.
Каша аппетитно скворчала на печи. Восклецов подбрасывал уголек и поддевал, чтобы не пригорело, кашу ложкой. Мысли тяжело ворочались в голове. Перед глазами всплывали черные бревенчатые избы, доносился запах навоза. По непролазной грязи тащилась бричка с пьяным возницей.
Когда каша поджарилась, Восклецов дернул Шмелёва за ногу.
– Что? Готова?
– Ложку… ищи.
– Ложку найдем, – весело отозвался Шмелев.
– Молодец, ВосклЯцов, – бубнил набитым ртом Шмелев, – только разумение у тебя короткое.
– Что? – удивился Восклецов.
– А может наоборот – долгое. Долго разумеешь, коротко делаешь. Не ясно? Ну, ничего, ночь впереди, подумай, может, и поймешь. Ты наворачивай, наворачивай, чего вылупился-то?
– А! – встрепенулся Восклецов и попробовал дотянуться до банки.
– Эх ты, деревня Никоновка Черниговской области, – отстал от банки Шмелев и вытащил из отворота ушанки окурок. – Курево-то оставить?
– Вологодский я, – тупо ответил Восклецов.
Банка была пуста.
Едва Шмелев забрался на нары, с нижней полки высунулся наводчик Султанов.
Восклецов смотрел на пустую банку, рассеяно думал. В банке уже чернела земля, в которой вился клубок дождевых червей. С речки Углы тянуло туманом и лещами. На берегу сидели рыбаки.
– А, Восклецов, кушаешь? – сонно спросил Султанов.
– Хочешь?
– Не, чай хочу. Настоящий чай хочу. Зеленый.
– Это… как? – удивился Восклецов.
– Это так: мало чай пьешь – большой сила получаешь. Армейский чай плохой.
– Эта. ..вода есть.. . В котелке…
– Ты добрый ошна, Восклецов. Но давай мой чай пить. Сахар, сухарь… Хороший чай пить будем.
– Чайком, значит, балуетесь, – свесился сверху Шмелев.
Восклецов рассеянно улыбнулся.
– Иди, тоже пей, – пригласил Султанов. – Хороший чай сделал ошна Восклецов.
– Я? – удивился Восклецов.
– Уж не откажусь. – Шмелев спрыгнул с полки и подсел к буржуйке – А пошамать к чаю что-нибудь найдется?
Султанов придвинул к нему сухари.
– Наши ничего с чаем не едят. Лепешка, навот, виноград на столе есть. Но наши только чай пьют. Baй-бой! – загрустил неожиданно Султанов.
– Много ли проку воду голую дуть, – пробубнил Шмелев. – Вон деревенщину нашу спроси. Небось, к блюдечку чая сала изрядный шмат, шанежки. А, ВосклЯцов?
– Ты… чего? – спросил Восклецов Султанова, в раскосых глазах которого блеснули слезы.
– Лепешка хочу, – вздохнул Султанов. – В руки взять хочу. Понюхать хочу. Давно не видел.
– Да, – вздохнул вслед за ним Восклецов. В дымном проеме пятистенника возникли мамины руки и огромные ломти каравая. Он тоже хотел понюхать хлеб.