– Кто там ностальгию разводит и бравым солдатам мешает спать?
Из темноты противоположных нар высунулась взлохмаченная голова сержанта Казановича, отчисленного перед армией с философского факультета МГУ.
– А, Шмелев! – Казанович накинул на крупные плечи шинель и подсел к буржуйке, – Тебя в соседстве с едой только и видишь. Молодец! Да ладно ты обижаться, сиди уж!
Казанович выставил вперед руки и наткнулся на банку из-под каши
– А ну-ка, Восклецов, пошарь-ка в моем «сидорке». Пировать – так пировать.
Восклецов послушно шагнул к нарам.
– Что, Султаныч, – Казанович приобнял за плечи Султанова. – Скучаешь, значит, по своему кишлаку? Да, здесь тебе не оазис с дынями и ишаками. И как тебя угораздило оказаться в российской армии?
– А я знаю? – беспечно махнул рукой Султанов.
– Хитрым надо быть, – продолжал Казанович, вскрывая принесенные Восклецовым банки. – Разве не так, Шмелев?
– А что я-то?
– Ладно, не бойся, не буду тебя угнетать.
– Чего пристал? – взъярился Шмелев.
– Ну-ну, – миролюбиво протянул Казанович, – ты не очень-то выходи из себя. Молод еще. Да сядь ты, сядь. Кашу есть сейчас будем.
– Ох, и натура же у тебя, Казанович, – выругался Шмелев, забираясь на полку. – Язва турецкая. Мстишь, что ли, за то, что, загребли? А еще философ.
Казанович расхохотался.
Банки с кашей еще шипели на буржуйке, когда проснулся взводный – лейтенант Махонов. Увидев сидящих у печки солдат, он хотел было приказать лечь спать, но передумал, вслушиваясь в их разговор.
– Дурак он, – сказал Казанович, имея в виду Шмелева, – напомнил мне одного милиционера, когда я однажды закурил в подземном переходе. «Документы гони», – орет. Достаю студенческий билет, а он, значит, чтобы меня поддеть, говорит: «А еще очки одел!» Прямо так: «одел».
Казанович оперся спиной о дощатую стену вагона и сунул в уши наушники плейера, с которым никогда не расставался.
– Это… музыка? – спросил Восклецов.
– Музыка, – проговорил, не открывая глаз Казанович. – Пинк Флойд, «The Great Gig in the Sky».
– А-а, – понимающе протянул Восклецов.
– «Гигантская колесница в небе» по-нашему. Из «Обратной стороны луны».– Казанович зашептал что-то непонятное для Восклецова, видимо просто повторяя вслух слова из "музыки":
And I am not frightened of dying, any time will do, I don't mind.
Why should I be frightened of dying?
There's no reason for it, you've gotta go sometime.*)
– Что такое… колесница? – не удержался Восклецов.
Казанович выключил плейер и снял наушники.
– Это что-то вроде нашего «Т-72», только без башни.
– А-а, – вновь понимающе кивнул Восклецов.